Спорные вопросы и взгляды

В этом разделе мы приведем ярчайшие примеры вопросов, принятие однозначных суждений по которым весьма проблематично - либо потому, что они уходят своими корнями в саму методологию, либо из-за того, что вероятность [конфликта] примешивается к ним на этапе реализации. Иначе говоря, основа самого аспекта бесспорна и не порождает разногласий, но факторы разногласия воздействуют на нее при «реализации обусловленного значения» (тахкыкуль-манат), как выражаются ученые-усулиты.
Эти примеры как раз и составляют для прослойки людей, называющих себя салафитами, основу, на которой они воздвигают разделительную стену между собой и теми, кого называют новаторами (бид'иййун), а также выводят из своих взглядов и исследовательских работ якобы данное лишь им одним право входить в состав идеального исламского сообщества, для которого они выбрали название «салафизм». Но наряду с этим мы обнаружим, что факторы разногласия действуют в рамках начал показанной методологии, являющейся единственными весами познания постулатов веры и практических уставных канонов.  

Поэтому ни у одной из конфликтующих по этим вопросам сторон нет основания узурпировать Божественное провидение, попутно обвиняя всех остальных в раскольничестве и заблуждении, как ни одна из сторон не имеет права навязывать мировому исламскому сообществу какую бы то ни было классификацию и, не останавливаясь на достигнутом, давать произвольные оценки «благопристойным и наставленным», с одной стороны, и «заблудшим и отступникам»  с другой. 

Итак, все последующие примеры мы разделили на три раздела: 

1. Неоднозначные (муташабихат) Священные тексты, к которым относятся аяты, говорящие об атрибутах Всевышнего, а также неоднозначные хадисы. 

2. Новшество (бид'а), его определение и статус. 

3. Суфизм и связанные с ним проблемы. 

Очевидно, что все три раздела можно поместить в единые рамки, имя которым  новшество (бид'а). Однако мы предпочли обратить ваше внимание на природу каждого раздела и, отказавшись от обобщенных оценок, приступить к их детальному разбору.

1. Неоднозначные (муташабихат) Священные тексты

Как мы уже объясняли, общая позиция ученых мусульман по данным текстам такова  невозможно рассматривать эти тексты в свете толкования, допускающего равенство Аллаху и идентичность Ему кого-либо или чего-либо из Его творений, при одновременном отказе от строго определенных лексических значений [использованных в текстах слов].
В данной ситуации единственно верным подходом к толкованию подобных фраз является рассмотрение их прямого (захир) значения, соответствующего уникальности Всепочитаемого и Всеславного Аллаха. Данное условие требует воздерживаться от трактовок этих текстов в свете антропоморфистских и воплощенческих взглядов. К примеру, нам следует сказать: «Мы веруем в то, что Аллах утвердился на Троне Своем, как Он Сам о том сказал и как подобает Его Всеславию и Единственности. Кроме того, у Него есть рука, как Он Сам сказал, и она соответствует Его Божественности и Всеславию», и так далее. Допустимо и толкование этих аятов в аллегорическом значении (маджаз), если оно приемлемо с точки зрения языковых канонов и согласуется с общепринятыми традициями прямой речи и общим смыслом контекста. Например, Его утверждение на Троне трактуется как «обретение контроля и управление», рука толкуется как «сила» в аяте «Рука Аллаха  над их руками» (48:10) или как «щедрость» в аяте «Его обе Руки простерты, и Он расходует, как пожелает» (5:64). 

Оба вида тафсира содержат толкование (тавиль), только в первом случае оно обобщающее, а во втором - детализированное.Языковые значения «руки», «глаза» и «лица», указывающие на определенную часть тела, присущую сотворенным, неприменимы в отношении сущности Всеславного и Всепочитаемого Аллаха в любом случае и в любом из двух тафсиров. Таков обобщающий тафсир, и выражается он фразой: «Рука, которая соответствует Его всеславию, как Он Сам сказал»; «Глаз, который соответствует Его всеславию, как Он Сам сказал».Однако обязательна ли жесткая привязка общих значений к обобщающей форме тафсира, в пользу которого склонялось большинство салафа? Или же допустимо переступить черту обобщающего толкования в пользу общеизвестных метафорических шаблонов речи и того, как они рассматриваются в Писании Аллаха и многочисленных хадисах Его Посланника (сас)? 

В методологии нет того, что обязывало бы исследователя занимать одну из двух позиций. Важно только не приписать Аллаху некий плотоподобный орган или конечность при попытке понять слово «рука», о наличии которой у Своей сущности Он сказал Сам, а также не вывести из действия стабильное лексическое значение, присущее речи Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, в погоне за декларируемым стремлением максимально превознести (танзих) Аллаха и исключить любые предпосылки к откату в многобожие. 

Это и есть тот самый вопрос, по которому с нами расходятся люди, называющие себя салафитами и делающие из принадлежности к салафизму суррогат, заменяющий методологию. Они выдвигают против нас следующий аргумент: праведные предшественники этой уммы не склонялись ни к какому детализирующему толкованию и ничего не добавляли к признанию присущности Аллаху тех атрибутов, наличие которых у Себя Он подтвердил Сам, наряду с превознесением Всепочитаемого и Всеславного Аллаха надо всеми теми суждениями, которые не соответствуют Его статусу Единоличного Правителя мироздания и Единственного действительного Божества, а также идут вразрез с постулатом Его абсолютной уникальности. Кроме того, они выдвигают против нас довод, состоящий в том, что любое покушение на слова и фразы, которые Аллах использовал в описании Самого Себя, с целью придания им иносказательных и метафорических оттенков и уподоблений есть по своей сути не что иное, как одна из разновидностей дисфункции (та'тыль)! 

Мы отвечаем (и пусть Аллах приведет нас всех к единодушному согласию!): оба этих аргумента несправедливы в отношении нас, потому что они безосновательны, то есть не отвечают реальности, не являются истиной, как кажется этим людям. Это неправда, что среди праведных предшественников вовсе не было таких, кто склонялся в пользу детального толкования этих аятов или только некоторых из них. Также будет неправильно допустить отсутствие в салафе занимавших позицию, согласно которой толкование этих атрибутов, согласующееся с основами арабского языка и смысловыми значениями, обозначенными в параллельных текстах Писания Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, является разновидностью та'тыля.

Приступаем к опровержению первого довода. Итак, мы знаем, что предшественники (салаф) нашей уммы, о превосходстве которых свидетельствовал Посланник Аллаха (сас), были мусульмане, жившие в первых трех веках от хиджры. Это уже было объяснено. И сколь же велико число жителей этих трех веков, которые избрали своим мазхабом в толковании «атрибутных аятов» и продолжающих их линию высказываний Пророка (сас) именно детальный тафсир, который так не нравится людям, называющим себя «салафитами»! 

В качестве аргумента приведем действительное толкование, данное имамом Ахмадом глаголу «придет» в словах Всепочитаемого и Всеславного Аллаха: «И твой Господь придет с ангелами, выстроившимися рядами» (89:22). Здесь этому глаголу он придал фигуральное значение, а именно «придет повеление Господа твоего», что поддерживается другим аятом: «Неужели они только и дожидаются, чтобы к ним пришли ангелы или же пришло повеление Господа твоего?..» (16:33). 

Сюда также следует отнести высказывание Посланника Аллаха (сас) «Сегодня ночью Аллах смеялся над тем, что вы оба сделали». Оно приводится в длинном хадисе, повествующем о том, как ансар оказал щедрый прием гостю Посланника Аллаха (сас), а сам со своей женой провел ночь, свернувшись калачиком от голода и холода. Данный хадис приводится у аль-Бухари и Муслима через разные иснады. Аль-Бухари усмотрел, что «смех» здесь означает «Божью милость», и не исполнил требования «воспринимайте эти (тексты) без поиска объяснений».Также сюда можно отнести суждение об именах и атрибутах Аллаха, зафиксированное аль-Байхаки в толковании Хаммадом ибн Зейдом нисхождения Всевышнего Аллаха к небу земного мира, о чем повествуют хадисы нисхождения. Хаммад дал такую трактовку: «Нисхождение - это Его готовность (икбаль) к удовлетворению просьб Его рабов». 

Помимо этого, Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) передает высказывание Джафара ас-Сыддика о толковании слова «лик» (ваджх) в аяте «Всякая вещь погибнет, кроме Его Лика» (28:88). Он придал этому слову значение «религия» (дин). Согласно толкованию ад-Даххака, слово ваджх здесь означает в совокупности «сущность Аллаха, Сад, Огонь и Трон». Однако сам Ибн Таймия, сославшись на большинство салафа, предпочел растолковать ваджх в значении «сторона», и поэтому общий смысл данного аята таков: «Всякая вещь погибнет, за исключением того, что подразумевается под "стороной Аллаха Всевышнего"». 

Сюда также относится суждение аль-Байхаки об аяте «Аллаху принадлежат восток и запад. Куда бы вы ни повернулись, там будет Лик Аллаха» (2:115): «Аль-Музани передает высказывание аш-Шафии по приведенному аяту: "Аллах лучше знает, что бы это могло значить..."». Абу Абдулла аль-Хафиз и Абу Бакр аль-Кади передали толкование через Абу аль-Аббаса Мухаммада ибн Якуба, от аль-Хасана ибн Али ибн Аффана, от Абу Усамы, от ан-Надра, от Муджахида: «Это- кибла Аллаха, а посему, где бы ты ни был, на востоке или западе, не смей поворачиваться, исполняя молитву, ни в какую другую сторону, а только к ней». 

Сюда также относится приводимое Ибн Хаджаром в «Фатхуль-Бари» и в тафсире аль-Багави толкование Абдуллахом ибн Аббасом глагола ис- тава («утвердился, взошел, поравнялся») в аяте «Милостивый утвердился на Троне» (20:5) в значении «взошел (на престол)» (иртафа'а) (аналогичная трактовка приводится у Ибн Хаджара от Ибн Батталя): «Что же касается тафсира "истава", то это - "возвысился" ('аля), что действительно верно и является истинным подходом, к тому же отвечающим мнению сторонников Сунны». 

Это краткое собрание толкований, даваемых описаниям имен и действий, упоминаемых в Писании Аллаха и достоверной пророческой Сунне. Многие из мужей салафа дали им детальное толкование, не остановившись на обобщающем толковании, когда можно было бы сказать: «Понимайте их в прямом значении, как есть, не пытаясь понять их сущность». Вы имеете возможность изучить множество других примеров толкования, противоположного обобщенному, в книге аль-Байхаки «аль-Асма ва ас-Сыфат», в «Ма'алимус-сунан» аль-Хаттаби, в тафсире аль-Багави и в других источниках. 

Вероятно, толкование Ибн Таймией слова ваджх в аятах «Все на ней (земле) смертны. Вечен лишь Лик Господа твоего, обладающий величием и великодушием» (55:26-27), послужившее поводом для обвинения халафитов, было предпринято для того, чтобы окончательно покончить со всеми спорами и разногласиями по данным вопросам. Но для предпочтения именно этого толкования у Ибн Таймии нет никаких оснований. Он не имеет права наделять свое толкование (тавиль) предпочтительностью и истинностью и лишать этого остальные толкования. Так как слово ваджх в вышеприведенном аяте не является Божественным атрибутом, то и вреда в том, что это слово имеет разные толкования, нет. 

Мы заявляем - у этого утверждения Ибн Таймии нет доказательств [в пользу его предпочтительности]. Правда в том, что дорога к подходу, согласно которому допускается, будто ваджх не является атрибутом (сыфат) Аллаха, была открыта именно толкованием Ибн Таймии. Не будь этого толкования, которое является предметом изучения и исследования, на ум вообще не пришла бы мысль о том, что слово ваджх может не быть атрибутом Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, несмотря на то что оно было использовано Самим Аллахом и выразил Он это так, как Он пожелал, соответственно сиятельности Его «лика» и величию Его власти. Если бы такой подход к толкованию аятов и хадисов, дающих описание Всевышнего, был допустим, тогда он стал бы аргументом в руках любого толкователя, и Ибн Таймия уже не имел бы исключительного права на использование такого подхода.

Но дело не в Ибн Таймии. Сейчас нам гораздо важнее осознать, что приведенные толкования членов салафа, в том числе толкование слова ваджх Ибн Таймией, принятое на основе взглядов перечисленных им членов салафа, никак не могут расцениваться как лишение качества (та'тыль) и как произвольное понимание языка. Напротив, эти толкования осенены фундаментальными принципами вероубеждения и канонами Шариата и полностью отвечают правилам языка, подчиняясь обуславливаемому им значению. Нет тому доказательства более убедительного, чем то, на которое опирался имам Ахмад, трактуя глагол «придет» в аяте «И твой Господь придет с ангелами, выстроившимися рядами» (89:22) в значении «придет повеление Господа твоего», обосновывая это другим аятом: «Неужели они только и дожидаются, чтобы к ним пришли ангелы или же пришло повеление Господа твоего?..» (16:33). А ведь лучший тафсир - это когда аят Корана толкуется в свете других аятов Корана.
Подробное изложение этого аспекта, по милости Аллаха последует позднее. 

* * * 

Теперь мы приступаем к развенчанию прозвучавшего из их уст второго довода: «Любое посягательство на эти фразы и слова, значения которых утверждены Самим Аллахом как описания Его сущности, посредством придания им иносказательного, метафорического и сравнительного значения является не чем иным, как одной из разновидностей дисфункции (та'тыль)».
Мы утверждаем, что продемонстрированные примеры доказывают ложность данного заявления. Праведные предшественники, трактовавшие Священные тексты, придав им прямое значение вместо иносказательного, ни в коей мере не были «дисфункционерами» (му'аттылита- ми)! Если бы в их толкованиях действительно содержалось то, что неизбежно приводило бы к лишению качества и являлось произвольным рассмотрением и пониманием, они вообще никогда бы не покусились на все эти толкования! 

Однако мы все же приведем некоторые образцы подобных толкований и предположим, что они не соответствуют действительности. Допустим, что ни один из мужей салафа (да будет к ним благословение Аллаха!) не позволил себе ничего более того, что было сказано Самим Аллахом о Своей сущности, и предоставил знание и подробности, стоящие за пределами этих фраз, Всепочитаемому и Всеславному Аллаху. Однако это не является доказательством того, что противоречить салафу в данном вопросе абсолютно запрещено. Воздержание салафа от иджтихада в определении значения этих фраз и описаний вполне могло быть обосновано несколькими причинами. Одна из них  присущий ему глубокий страх перед вторжением в те вопросы и аспекты вероустава, судить о которых произвольно представители салафа не считали для себя возможным. Надо понимать, что этот страх был обусловлен вовсе не узостью их кругозора и не отсутствием научных способностей, а исключительно присущими большинству из них боязнью гнева Аллаха и почтением к Нему. Другие причины  окружавшая их обстановка и состояние общества: они не видели причин, по которым им следовало бы пуститься в эти опасные рассуждения и загружать свои головы тяжкими думами о том, в чем у них на самом деле не было никакой необходимости. Кроме того, причиной послужили имевшие среди сподвижников место отходы от ранее принятых решений на основе иджтихада, не обязывавшие никого другого кроме их автора. Особенно часто такие отходы практиковались среди сподвижников, имевших широкую научную практику в вопросах поиска и иджтихада. Мы из тех, кто не считает определенную позицию какого-либо сподвижника доводом! И что тогда можно сказать о взглядах и позициях их последователей и последователей последователей?
Если все данные причины гипотетические, то использовать эти взгляды как аргумент, опираясь на вероятное существование некой иной причины, запрещающей толкование (тавиль) и обязывающей воспринимать подобные тексты в их буквальном значении, нет основания. Иными словами, их довод несостоятелен, так как основывается на доказательстве, более обобщающем, чем заявляемое. Общеизвестная основа гласит: «Выявление вероятности (ихтималь) делает доказательство не состоятельным».
При этом незаменимым и постоянным судьей в любой ситуации остается арабский язык, на котором ниспослано Писание Аллаха и на котором достигла наших рук очищенная пророческая Сунна. Руководствоваться арабским языком - это значит следовать его правилам, определяющим параметры буквальной и иносказательной речи, которые также определяют ситуации, когда толкование (тавиль) обязательно, а когда противопоказано. Такая позиция присуща лишь тем ученым, которые достигли действительно глубокого и широкого понимания этого языка, приобретя солидный багаж знаний о фундаментальных основах исламского законодательства и доктринальных постулатах Ислама, что делает их подготовленными к самостоятельной исследовательской практике (иджтихад) при условии соблюдения принципа богобоязненности, морального и духовного соответствия канонам Ислама, а также бескорыстной и честной религиозной деятельности. Пространное объяснение, при помощи которого Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) попытался придать слову ваджх значение «сторона», опираясь на язык, на производные данного слова, а также на буквальные и иносказательные смыслы, есть не что иное, как практический пример этого. Разумеется, мы понимаем, что наша задача не в том, чтобы раскритиковать тафсир Ибн Таймии, и не в том, чтобы сравнить его мнение с мнением тех, кто толкует ваджх как «сущность» (зат). Единственное, что мы хотим наглядно показать, - это то, что иджтихад, в рамках существующего лексического значения и основ языка отвечающий общепринятым в среде сторонников Сунны и согласия требованиям общих положений исламской доктрины, является приемлемым, ибо не выходит за пределы согласованной методологии.
Неотрывное следование данной стезе не принуждает к буквальному соответствию авторским богословским доктринальным суждениям, вынесенным праведными предшественниками в отношении «описательных аятов» и прочих Священных текстов. Ведь причины и обстоятельства работы авторитетных толкователей различны, не говоря уже о различиях между эпохами. Об этом неоднократно говорили многие имамы, в т. ч. Хаммад ибн Зейд, аль-Хаттаби и аль-Байхаки.
Сюда относятся также приводимые аль-Байхаки рассуждения аль-Хаттаби о входящем в сборники обоих шейхов хадисе от Анаса ибн Малика «Огонь так и продолжит с жадностью повторять: "А еще есть добавка?" - пока Хозяин чести не поставит в него ступню Свою, и тогда Огонь взмолится: "Не надо! Не надо!". И Огонь послушно сократится в размерах. Тогда в Саду еще будут оставаться свободные просторы, и поэтому Аллах вырастит иное творение и расселит его по оставшимся незаселенными землям Сада». Аль-Байхаки, приведя этот и другие хадисы, упоминающие о ступне и ноге Аллаха, говорит:
«Абу Сулейман аль-Хаттаби, да помилует его Аллах, сказал: "Судя по всему, упоминавшие о ступне и ноге воздержались от дополнительных слов только потому, что ужасно боялись произвольных суждений и стремились обезопасить себя от ошибки в толковании. Абу Убайд, один из имамов, хранителей знаний, говорил: "Мы пересказываем эти хадисы и не ищем обходных способов их понимания Нам тем более следует не соваться в те зоны, от которых держались подальше люди, имевшие больше знаний и жившие до нас. Однако в наше время люди разделились на две партии. Те, кто принадлежат к первой партии, выражают неприятие пересказываемых хадисов такого рода, но, по сути, отвергают их на корню; в этом просматривается их недоверие к ученым  пересказчикам данных хадисов, являвшимся имамами вероустава, живыми носителями Сунны и посредниками между нами и Посланником Аллаха (сас). Представители другой партии беспрекословно принимают эти передачи и, опираясь на их внешнее значение, идут по пути, который едва не доводит их до материализованного уподобления (ташбих).  

Мы же воздерживаемся от обеих позиций и не удовлетворены ими [настолько], чтобы сделать своим мазхабом, поэтому имеем право изыскать для подобных хадисов  если они отвечают требованиям благополучной передачи  некое толкование, выводимое на основании общих фундаментальных понятий вероустава и мазхабов ученых, и не посмеем отвергать все эти (хадисы) на корню, если их иснады удовлетворитель-
ны и их передатчики являлись высокоморальными верующими Упоминание "ступни" (кадам) здесь, вероятно, означает творений, которых Аллах выдал (каддама) Огню вперед прочих его жителей и благодаря которым население Огня достигает полного количества. Все, что ты выдвинул вперед (каддама), называется "выдвинутое вперед" (кадм), подобно тому как о чем-либо разрушенном (хаддама) тобою говорится "разрушенное" (хадм), и о зажатом в кулак (кабада) говорится "зажатое в кулак" (кабд). Сюда относится речение Всепочитаемого и Всеславного Аллаха "...что для них заготовленное наперед воздаяние (кадам) за правду у Господа их" (10:2) т. е. заготовленное впрок (кадам) воздаяние за добрые деяния. Такой же смысл передан аль-Хасаном.  

Кроме того, эта версия поддерживается его высказыванием в хадисе: "Для Сада Аллах вырастит другое творение". В результате два смысла согласуются в том, что как Сад, так и Огонь получит пополнение в виде новых творений, благодаря которым численность населения обоих станет полной».
Заметьте, что аль-Хаттаби был мужем халафа, родившимся в наиболее близкие к салафу годы, одним из ярчайших ученых первой половины IV века [хиджры]. В своей честной справедливой речи он соединил уважение к поколению салафа, почтение к нему и признание его заслуг и значительности, отдавая отчет в том, что времена уже поменялись и возникли непредвиденные ситуации, обязывающие муджтахида. поступать согласно обстановке и в рамках «значений основ вероустава и мазхабов ученых». Особо четко его приверженность соответствию «значениям основ веры» проявлялась в согласии с теми верующими, которые максимально отдалялись от толкования и признавали истинность того, что Аллах утвердил присущим Своей сущности без толкования и объяснений, в тех случаях, когда избрать такой подход требовали параллельные тексты и не находилось других текстов, поддерживающих некое толкование. А не соглашался он с ними тогда, когда сильные аргументообразующие параллельные тексты указывали на то, что отдельно взятое высказывание не следует рассматривать в буквальном значении. В обоих случаях он опирался на исследовательскую интуицию (иджтихад).
Примером соответствия первой позиции служит его отношение к многочисленным достоверным хадисам о ежесуточном нисхождении Аллаха в околоземные просторы, что было выражено им так: «Я утверждаю, что это входит в порядок тех знаний, в отношении которых нам было приказано веровать в их прямое значение, не обнажая их внутренней сути. И оно относится к разряду неоднозначных (муташабих), упоминаемых в Писании Всепочитаемого и Всеславного Аллаха.
В качестве образца приверженности второму подходу можно привести его высказывание, сопровождающее хадис Абу Дауда, приведенный через иснад от Джубайра ибн Мухаммада ибн Джубайра ибн Мут'има, от отца его, от деда его, сказавшего: «Пришел к Посланнику Аллаха (сас) бедуин и (жалобно) сказал: "Посланник Аллаха (сас) души изнемогли, иждивенцы погублены..."  вплоть до слов: "И Посланник Аллаха (сас) возмутился: "Горе тебе! А знаешь ли ты, что такое Аллах? Истинно, Трон Его над небесами Его вот как это,  при этих словах он указал на шатер над собой. И он скрипит под Ним, как седло под всадником". Ибн Башшар пересказал данный хадис с добавлением: "Истинно, Аллах над Троном Его, а Трон Его над небесами Его"». Этот хадис также передал аль-Бухари в «ат-Тарих».Говоря о своем видении фразы «истинно, Аллах над Троном Его», аль-Хаттаби сказал: «Если рассматривать данный хадис в его прямом значении, тогда ему станет присуща реалистичная конкретика (кяйфийа). Но реалистичное конкретизированное описание атрибутов Аллаха неприемлемо. Разумно усмотреть переносное описательное значение, вытекающее при действительном восприятии. В действительности же эти фразы символичны и указывают на величие Всепочитаемого и Сиятельного Аллаха, а использованы они были с целью дать представление собеседнику, который, будучи новообращенным бедуином, не имел багажа знаний о том, как следует понимать тонкие аспекты священных выражений и относиться к мудрости, стоящей за пределами земного рассудка».
Затем он сказал: «Эта речь содержит в себе опущение и подразумеваемое слово. Смысл фразы "а знаешь ли ты, что такое Аллах?" таков: "А знаешь ли ты, что такое величие Всепочитаемого Аллаха?". Фраза "он скрипит под Ним" означает, что Трону не превозмочь Его величия и сиятельной славы, а потому он даже скрипит. Понятно, что седло скрипит под седоком из-за веса того, кто сидит на нем, из-за невыносимого давления сверху. Использовав это сравнительное описание, он указал на уникальное величие Всеславного Аллаха, на превознесение Его Трона. Тем самым он, декларируя абсолютное могущество Аллаха, Его истинную величину и святость Его имени, показал бедуину, что неправильно делать из Аллаха заступника перед Пророком (сас), который бесконечно ниже Его по значению и степени».
Обратите внимание на значительное отличие первого подхода к единой теме неоднозначных выражений (муташабих), использованных Аллахом в Коране, от второго. Из этого некоторые люди пытаются сегодня сделать эдакое мерило и соорудить стену между мазхабом салафа и мазхабом халафа, чтобы потом сконструировать из мазхаба салафа суррогат, заменяющий единую методологию в понимании и тафсире Священных текстов. Действительность же прямо противоположна, о чем мы можем судить на примерах того, как имам аль-Хаттаби подходил к трактовке Священных текстов, а потому причислить его нужно скорее не к халафу, а к салафу. Но, вопреки этому, главным своим ориентиром он считает «смысловые значения основ вероустава и мазхабов ученых», и в этом вопросе он не сделал своим компасом частичные иджтихады, проведенные многими учеными салафа. Как уже было сказано, все зависит от того, что диктуют идентичные ситуации, смена обстоятельств и политика наставничества и обучения, которая, несомненно, должна быть разной в подходе к необразованным грубым жителям пустынь и к интеллигентным исследователям, пытающимся осознать учение Ислама с использованием весов арабского языка и его красноречия в нынешний век, когда наконец удалось собрать воедино научную методологию познания в общем и толкования Священных текстов в частности.
Более того, на приведенных примерах мы видим, что такая же гибкость в подходах была присуща и самим праведным предшественникам нашей уммы. Любой желающий может убедиться в этом, обратившись к тафсиру имама ат-Табари, где содержится много других примеров в подтверждение наших слов. 

* * *

Из представленного мы заключаем, что авторские исследования (иджтихад) салафа и халафа в области тафсира аятов, дающих описание Всеславного Аллаха и имеющих к ним отношение неоднозначных Священных текстов, не являются сами по себе каноническим доводом или методологией, обязывающей исследователей держаться в рамках иджтихадов салафа ввиду близости их к времени жизни Посланника Аллаха как и в рамках иджтихадов халафа, по причине вхождения их в века науки, культуры и объединения накопленных знаний.
Аргументом, распространяющим свое действие как на салаф, так и на халаф, является то, что обусловлено основами толково-словарной науки и общепринятыми доктринальными началами. Возможно, при соблюдении данного незаменимого аргумента действительно имело место некоторое разногласие в отношении к иджтихаду между многими учеными как салафа, так и халафа. Вы стали свидетелями того, насколько по разному трактовали смысл слова ваджх из слов Всевышнего «Всякая вещь погибнет, кроме Его Лика» (28:88) ученые салафа, разделившиеся на три группы, одна из которых видела лишь буквальный смысл, не допуская детализации и толкования, вторая считала ваджх «сущностью (зат) Бога», третья же усматривала в нем «сторону» (джиха). Ибн Таймия предпочел склониться к третьему мнению.
Важно понимать, что какие бы противоречия и трения ни возникали между салафом и халафом и как бы по-разному они ни вели исследования, ни одно из мнений и доктринальных решений, вынесенных любой из двух групп, не является мерилом, определяющим, что есть истина.
Категорически недопустимо расценивать авторское мнение богослова как указатель, определяющий «истинную богословскую школу», а также превращать его в инструмент разделения мирового собрания мусульман ведь оно (собрание) подчиняется руководству Писания Аллаха, строго соблюдает Сунну Посланника Аллаха (сас), а также придерживается согласованных правил толково-словарной науки и методологии познания.
Не будет противоречием, если кто-то из нас, занимаясь иджтихадом, склонится в пользу мнения одной из групп или же займет индивидуальную позицию, объединяющую поиски мазхабов. Это и есть предельное усердие в формировании мнения (иджтихад) в свете схожих текстов и на фундаменте толково-словарной науки, при условии, что он ведется в рамках общепринятых правил и принципов.
Ни при какой ситуации недопустимо рассматривать данное разногласие как признак раскола мусульман на непримиримые группировки, а также как признак их отступления от истины или же, наоборот, приверженности ей. Такой взгляд, поддерживаемый некоторыми людьми, считается одним из опаснейших нововведений в религию Всепочитаемого и Всеславного Аллаха Слава Аллаху разногласие по данным вопросам не является причиной заблуждения или уклонением от истины, что в равной степени справедливо в отношении всех участвующих в споре сторон, если вообще позволительно назвать их «сторонами», а также не нарушает целостности их рядов и не лишает их единства.

2. Новшества (бид'а)

Наверное, это самый обширный из трех разделов [спорных вопросов]; более того, если широко рассматривать новшества в религии, то и первый и третий разделы сливаются с ней. Однако здесь нам следует придать слову «новшество» более определенное значение, которое зачастую не имеет отношения к Божественным атрибутам, неоднозначным текстам (муташабих) и их трактовке, а также не связано с вопросом суфизма.
Начнем мы с объяснения принципиального начала, утвержденного единодушным мнением мусульман (иджма') и подкрепленного законообразующими Священными текстами. Суть данного начала заключается в том, что новшество (бида') в религии - это заблуждение, и его следует всячески избегать. Кроме того, введение новшеств в религию одно из опаснейших греховных действий, и чтобы не допустить его совершения, мусульманин обязан быть бдительным и осторожным. Вероятно, будет достаточно следующих доказательств. Всепочитаемый и Всеславный Аллах говорит: «Или же у них есть сотоварищи, которые узаконили для них в религии то, чего не дозволил Аллах?» (42:21), а также: «Не изрекайте своими устами ложь, утверждая, что это  дозволено, а то - запретно, и не возводите навет на Аллаха. Воистину, не преуспеют те, которые возводят навет на Аллаха» (16:116). Есть и другой, не менее весомый аргумент - хадис Пророка (сас), приведенный у обоих шейхов: «Кто привнес в наше дело то, что не от него, то оно (привнесенное) отвержено», а также хадис, приведенный у Муслима: «Лучшее слово - Писание Аллаха. Лучшее руководство - руководство Мухаммада. Худшее из религиозных положений - новшества, а любое новшество - это заблуждение».
Слову бид'а разными имамами были даны различные определения, но все они содержат общий элемент. Мы имеем возможность сконцентрировать внимание на этом общем звене и очертить зону согласия между учеными, после чего с легкостью сможем высветить конфликтные нюансы.
Вероятно, самым узким определением бид'а как воспрещенного Писанием и Сунной является определение, данное имамом аш-Шатыби в «аль-И'тисам»: «Бид'а изобретенное направление в религии, претендующее на законность, задуманное для максимально полного поклонения Всепочитаемому и Всеславному Аллаху». В более широком определении он же говорит: «Бид'а - это изобретенное направление в религии, претендующее на законность и задуманное ради достижения тех же целей, к которым стремится законное направление».

Исходя из обозначенной задачи, мы будем отталкиваться от первого определения с целью отделить точки согласия от точек несогласия.Итак, предельно ясно, что все сообщество имамов и ученых мусульман расценивает новаторство в религии как безусловный запрет (харам). Также несомненно, что любое религиозное течение, разработанное человеком во имя торжества Ислама, - неважно, что затрагивается данным течением - постулаты веры или практические каноны Ислама,  подпадает под определение «религиозное новшество», так как очевидно, что любое изменение начального состояния вероустава Ислама или произвольное дополнение к нему изначально задумывается новаторами с одной целью  привести мусульманина к усиленному поклонению Всепочитаемому и Всеславному Аллаху или же разработать новые виды поклонения (‘ибада).
Например, в понятие «новшество» (бид'а) входят: изобретение повода для совершения молитвы, дополняющего закрепленный Законом порядок исполнения обязательных и дополнительных молитв; соблюдение поста (саум) в некий особо торжественный день, который не указан ни Кораном, ни Сунной; отказ от употребления различных видов еды и ограничение себя лишь одним видом еды в знак поклонения Аллаху; громкое скандирование зикров при прохождении похоронной процессии; исполнение азана при опускании покойника в могилу; распространение убеждения, согласно которому Огонь (Ада) рано или поздно выгорит и истлеет, а потому мучения неверных прекратятся; измышление постулата о том, что наказание неверных будет заключаться только в душевных страданиях в виде позора и сожалений... Принятие и реализация любого из приведенных здесь незаконных новшеств религии безусловно является заблуждением, как и сказал наш господин Посланник Аллаха (сас).
Так в чем же, собственно, здесь предмет спора? Что тут такого непонятного, из чего родилось несогласие?

Вероятное разногласие касается двух аспектов.
Первый аспект - национальные традиции, распространяется ли на них понятие «новшество» (бид'а). Если да, тогда все укоренившиеся среди людей обычаи, отличные от традиций сподвижников Пророка (сас) и обычаев, утвержденных самим Посланником Аллаха (сас), являются незаконным изменением вероустава, и следовательно, национальные традиции есть не что иное, как заблуждение, которого необходимо избегать?
Праведные предки (салаф) не были едины в ответе на данный вопрос, ибо среди сподвижников и последователей находились и те, кому было тяжело смириться с зарождением новых традиций после смерти Посланника Аллаха (сас), и поэтому они категорически запрещали людям их соблюдать. Для них не имело значения, какого плана традиция  религиозного или социально-бытового. Но были в числе сподвижников Пророка (сас) и такие, кто вообще не усматривали никакой связи между произвольно развивающимися общественными традициями и понятием «новшество в религии», поставленным Законодателем под строжайший запрет. Поэтому в свете последней позиции мусульманин имеет право разрабатывать и внедрять в жизнь любые традиции и обычаи, отличающиеся от заведенных во времена Посланника Аллаха (сас). Все дело в том, что традиции как таковые не являются Законом и не рассматриваются в качестве основы, на которой покоится Закон, что прежде всего касается обсуждаемых традиций поведения. В начале книги нами было приведено много примеров зарождения и укоренения среди праведных предшественников новых устоев; попутно мы объяснили, сколь различные позиции они заняли по отношению к неумолимому прогрессу жизни, и определялось данное отличие прежде всего их личной оценкой значимости социально-бытовых традиций, господствовавших в эпоху Посланника Аллаха (сас),  следует ли классифицировать эти современные Пророку (сас) обычаи как часть понятия «Сунна», или же этого делать нельзя? Думаю, повторять сказанное нет резона.

Мы показали, что разногласия возникли вокруг определения того, что считать новшеством. Первое определение считается обоснованным с позиции тех, кто рассматривает освобождение от традиций, властвовавших во времена Пророка (сас), как не имеющее отношения к новаторству; отсюда люди имеют полное право избирать и принимать любые устои и обычаи, но только при условии, если они не противоречат предписаниям Корана и Сунны либо единогласным решениям мусульман (иджма'). Второе определение считается обоснованным с позиции тех верующих, которые рассматривают традиции, поддержанные Пророком (сас) и превалировавшие в обществе его времен как один из законообразующих первоисточников, а потому отступление от данных традиций в пользу любых других - это новшество и заблуждение.
Разногласия по данному вопросу возникли непосредственно в эпоху салафа, что было показано нами в Предисловии, поэтому их недопустимо рассматривать как конфликт между первыми и всеми последующими поколениями мусульман, как могут подумать некоторые.
Второй аспект - практическое применение термина «новшество» к существующим реалиям и сложным вопросам. Вполне естественно, что стремление к практическому применению [новаций] и поиски правомерного суждения часто открывают новые горизонты для споров, а также порождают множество вариантов решения сложных вопросов - то есть конфликт возникает при решении практических вопросов, тогда как в теории ученым присуще единодушное согласие. Наука о методах понимания Священных текстов (усуль аль-фикх) называет это «реализацией обусловленного текстом» (тахкык аль-манат), что по арабски звучит как тахкыкуль-манат. В подавляющем большинстве случаев разногласия между имамами и учеными мусульман возникали именно при переходе от теории к применению ее на практике, иными словами, когда они приступали к «реализации обусловленного текстом» (тахкык аль-манат).
Но тогда есть ли основание считать незаконным нововведением в вероустав проведение научных исследований, детально изучающих такие аспекты верования, как Божественное предопределение и его исполнение, вопрос о свободе воли и т. д.? Будет ли бид'а само изучение этих двух вопросов, и должно ли в связи с этим быть наложено табу на любые исследования в этой области? Или, наоборот, понятие «новшество» никак с этим не связано, а значит, ничего предосудительного в изучении подобных аспектов нет?
Есть ли основание классифицировать как «новшество» обращение за помощью к каламу, философским терминам и основам логики с целью защитить основы религии и доктринальные положения Ислама? Если да, то это практически означало бы, что их надо сторониться. А если нет, тогда в использовании этих наук нет ничего дурного. Разумеется, при этом никогда нельзя терять бдительность, чтобы не свалиться в те ямы, в которые попали многие из сторонников этих правил и наук.
Рассматривать ли как бид'а ведение с новаторами полемики на тему допущенных ими изменений в религии и диспутов с ними, демонстрирующих обществу ложность их убеждений? В таком случае эту общественную деятельность тоже необходимо занести в разряд бид'а, и поэтому публичные диспуты с ними и перефразирование их суждений надо классифицировать как запрещенное действие (харам). Или же активная борьба с новаторами не входит в разряд бид'а и, следовательно, нет никакого препятствия для устроения публичных споров с носителями незаконных религиозных новшеств с целью обнажить присущую их мыслям фальшь и доказать их недействительность?
А проводимое исследователями в отношении Корана разделение между содержащимися в нем вечными понятиями (калям нафси) и произносимыми словами (калям лафзи), материально закрепленными на бумаге, чтобы на основании данного разделения объявить первое предвечным и не сотворенным, а второе - преходящим и сотворенным? Считается ли это запретным нововведением на том основании, что о подобном разделении не было известно при жизни Посланника Аллаха (сас)? И как следствие, необходимо ли вынести обобщающее суждение о том, что Священный Коран является вечно существующим, не сотворенным, не вдаваясь при этом ни в какие подробности и разделения? Или это считается не бид'а, а только объяснением общих знаний, приобретенных сподвижниками, и значит, нет никаких причин для невключения подробного изучения данного разделения в программу религиозного образования?
Какое законное определение дать обращению к Аллаху (тавассуль), сопровождаемому фразами типа «Ради статуса Пророка Твоего Му хаммада (сас), помоги...» или «Ради высокого статуса Пророка Твоего (сас), удовлетвори...»? Иными словами, чем считать мольбу, в которой молящийся, обращаясь к Аллаху, упрашивает Его ответить на молитву ради святости человека, чья набожность и приближенность к Аллаху (истикама) стали широко известны? Является ли это бид'а на том основании, что это новшество не исходило от Аллаха, а потому подобные молитвы никак не связаны с началами Ислама, не обусловлены его канонами и вообще противоречат опорному хребту нашей религии, т. е. Единобожию в сущности и качествах Аллаха? Или же, по аналогии с обращением к Аллаху (тавассуль) через еще живого Мухаммада (сас), о чем убедительно говорят достоверные хадисы, ни о каком бид'а здесь речи вообще не может быть?
До каких пределов разрешается увеличивать частоту совершения всевозможных видов поклонения (‘ибада)? На основании некоторых фактов возникает подозрение, что произвольное добавление к одобренным Шариатом формам служения действительно является измышлением и привнесением, хотя, с другой точки зрения, эти привнесения ни в коей мере не кажутся добавлением и измышлением. Веским аргументом в пользу последней точки зрения является, например, введенный Усманом дополнительный азан к пятничной молитве, звучавший в его дворце в аз-Заура. При жизни Пророка (сас) азан провозглашался сразу после восшествия имама на минбар, и жители маленькой Медины при звуках азана успевали присоединиться к пятничному собранию; когда же границы Медины расширились, голос муэдзина уже не достигал ее окраин [и азан пришлось дублировать]. Считать ли такое новшество бид'а, или же это лишь реакция ответственного лица на веления времени с целью обеспечить максимально качественное исполнение пятничного собрания?
А преждевременное вхождение в состояние ихрам для исполнения ритуалов хаджа и умры? Как мы знаем, для вступления в ихрам Посланник Аллаха (сас) установил конкретные границы (микат). Как же классифицировать деяние того, кто вступил в это состояние задолго до приближения к регламентированным границам?  Будет ли сделавший это человек считаться новатором, потому что нарушил установленное Посланником Аллаха (сас) правило и тем самым покусился на заведомо воспрещенное действие, или же такого мусульманина следует считать соблюдающим данное предписание? Ведь нарушением в данном случае было бы пересечение миката вне состояния ихрама, а этого не было: в действительности паломник лишь заблаговременно подготовился к вступлению в заповедные святые земли. К тому же в пользу обоснованности такого подхода свидетельствует достоверный хадис Посланника Аллаха (сас), в котором он говорит Аише: «Награда тебе будет соразмерна твоим трудам».
Как рассматривать совершение праздничной молитвы в соборных мечетях? Является ли это бид'а, допускаемым всеми молящимися? Ведь известно, что Пророк (сас) призывал людей совершать такие молитвы на открытом месте за городской чертой. Или все-таки нельзя считать это новшеством из-за усложнения необходимого комплекса мероприятий, связанных с организацией праздничных молитв в крупных городах? В пользу этого говорит одно из общих начал Ислама, декларирующее, что поклонение Аллаху не должно приводить к неудобствам, а, наоборот, должно стремиться к легкости исполнения.
Приведенные примеры - это образцы религиозной практики, нововведенческая окраска которых не подтверждается четкими аргументами, но при этом нет основания безоговорочно судить о том, что они вовсе не попадают под разряд «незаконное новшество». Подобные практические вопросы остаются открытыми для рассмотрения и изыскания (иджтихад). Вот почему разногласия между учеными возникли сразу по всему спектру аналогичных вопросов, а не между двумя поколениями - салафом и халафом. Разногласие в оценке этих проблем имело место именно между имамами салафа, начиная с эпохи сподвижников вплоть до конца III века [хиджры].
Попытаемся в деталях рассмотреть каждый из приведенных примеров.
Сподвижники не рисковали дискутировать на любые темы, затрагивающие такие аспекты верования, как имена Всевышнего Аллаха, Его атрибуты, Его речь, предопределение и его реализация, смиренно веруя во все это так, как декларируется в Священном Коране и излагается в Сунне. Но после смерти Посланника Аллаха (сас), когда Ислам охватил своими крылами широкие просторы и в Ислам потекли огромные массы новообращенных, отказавшихся от прежних верований, между ними и мусульманскими массами стало усиливаться доктринальное противостояние. Оно затронуло те аспекты веры, покушаться на которые никакими публичными рассуждениями и анализом сподвижники до той поры себе не позволяли. Тогда сподвижники разделились на две группы. Участники одной предпочли сохранять молчание и воздерживаться от полемики по данным вопросам, расценивая ее как неприемлемое новшество. К числу разделивших этот взгляд относились Умар ибн аль-Хаттаб, Абдуллах ибн Умар, Зейд ибн Сабит и многие другие сподвижники. А продолжена их линия была такими известными представителями первого и второго поколений последователей, как Суфьян ас-Саури, аль-Ауза'и, Малик ибн Анас, Ахмад ибн Ханбаль. Вошедшие в другую группу предпочли изучать, дискутировать и вести открытое контрнаступление на крамольные домыслы, какими бы шокирующими они ни были. К их числу относятся Али ибн Абу Талиб, Абдулла ибн Аббас, Абдулла ибн Масуд, а продолжена их линия была аль-Хасаном аль-Басри, Абу Ханифой, аль-Харисом аль-Мухасаби, Абу Сауром. Так, Али активно призывал мусульман устраивать с новаторами диспуты, которые могли бы помочь последним увидеть истину и очистить сознание от засевших в нем религиозных заблуждений; сам он провел публичный спор с кадаритом на тему предопределения и направил Ибн Аббаса на словесный поединок с одним из новаторов. Кроме того, Абдулла ибн Масуд устроил диспут с Язидом ибн Умайрой на тему имана - и это при том, что многие сподвижники считали бид'а само вступление в полемику с модификаторами, чего нужно всячески избегать.
Предлагаю вашему вниманию две противоположные позиции, занятые виднейшими мужами из числа праведных предшественников нашей уммы. Одна представлена имамом Маликом ибн Анасом, предупреждавшим о том, что очень опасно выслушивать распространяемые уклонистами домыслы и вступать с ними в полемику. В частности, он говорил: «Берегитесь новшеств (бид'а)!» Кто-то спросил: «Абу Абдулла, что такое "новшества"?» Он ответил: «[Слова и дела] сторонников новшеств, которые распространяются об именах Аллаха, Его атрибутах, Его речи, Его знании, Его могуществе, не соблюдая молчания о том, о чем предпочитали не рассуждать сподвижники и последовавшие за ними с добром». Представителем второй позиции был аль-Хасан аль-Басри. Он направил Абд ал-Малику ибн Марвану (по другой версии  аль-Хаджаджу) послание, в котором развернул тему предопределения (кадар) и его исполнения (када). Вот цитата из этого послания: «Никто из салафа даже не заговаривал на эту тему и тем более не дискутировал по ней просто потому, что их позиция была единственной. Мы же привнесли в этот вопрос калам лишь потому, что люди привнесли отторжение к этому постулату верования. Посему, когда исказители привнесли в свою веру изменения, Аллах произвел для крепко держащихся Его Писания то, посредством чего они смогут опровергнуть рукотворные сочинения и предупредить о губящих душу (кознях)».
Отношение предшественников уммы к науке калама предопределяется их отношением к дискуссии со сторонниками крамольных домыслов и распространителями всевозможных теорий в сфере исламской доктрины. Те верующие, которые тяготились спорами с ними и считали это занятие бид'а, заняли предосудительную осторожную позицию по отношению к науке калама и распространению ее среди людей, тогда как другая группа верующих, призывавших к активному противодействию уклонистам, преследовала цель обнажить ложность их воззрений и методично удалять эти застрявшие в их рассудках ошибочные суждения, а потому призывала мусульман прибегать к помощи калама по мере необходимости. Вероятно, самое лучшее и точное определение тому, что такое наука калам, было дано Ибн Хальдуном в «Мукаддима»: «Это наука, включающая в себя защиту постулатов верования при помощи умственных доказательств и ответ отклонившимся изменителям (вероустава), предъявляемый с позиции вероубеждения, присущего школе салафа и сторонников Сунны».
Заметьте, что данное определение не настаивает на связи калама с философией и греческой логикой, в отличие от свойственного некоторым современным невеждам представления о каламе как о науке, изучающей положения исламской акыды через призму фундаментальных философских воззрений и терминов. Такое представление есть необоснованная выдумка, не поддержанная даже теми, кто отверг калам и расценил занятие этой наукой как незаконное новшество.

Ученые салафа выработали по данному вопросу две позиции. Например, Абу Ханифа (да помилует его Аллах!) преодолел этап, когда он опасался пускаться в рассуждения по вопросам акыды в свойственной каламу манере, т. е. используя аргументы и доказательства; он сам обратился к этой науке и стал энергично защищать акыду посредством каламистских методик. Так родилась его книга «Высшее богословие» («Аль-фикх аль-акбар»), а также известное послание к Усману аль-Бунни. Причина, заставившая его сделать это, - стремление соответствовать реальным потребностям людей и окружающим их условиям жизни, что становится очевидно из его книги «Знаток и познающий» («аль-‘Алим ва аль-мута ‘аллим»)
То же самое справедливо и в отношении имама аш-Шафии (да помилует его Аллах!). Зафиксировано множество его высказываний, осуждающих и порочащих науку калама; но вместе с тем в присутствии Харуна ар-Рашида он дискутировал с Бишром аль-Мурайси по некоторым вопросам этой науки. В частности, аль-Байхаки передает слова аль-Музани: «Однажды один человек заговорил со мной о каламе, едва не заставив меня усомниться в моей вере. Тогда я пошел к аш-Шафии и сказал ему: "Дело было так-то и так-то". А он ответил: "Этот вопрос принадлежит хулителям, а ответ на него такой-то и такой-то"». Необходимость в изыскании четкого ответа на выпады уклонистов диктовалась необходимостью противодействия им и общими условиями жизни общества.
Имам Ахмад, убежденный в том, что Коран является извечно существующей речью Аллаха, не усматривал оправдания для разделения слова и смысла, а также разделения мысли и ее словесного выражения. Наоборот, он считал, что подобные детализирование и разделение  новшество, которое не было известно сподвижникам Посланника Аллаха (сас). Собственно, поэтому ему и пришлось перенести те самые притеснения, сохранив приверженность своему убеждению.
В то же время имам аш-Шафии не находил основания для воздержания от детализированного подхода и от вынесения хукма о сотворенности коранических фраз и листов, а предвечными считал смыслы, иначе говоря  духовную речь Корана (калям нафси), поэтому он был избавлен от прохождения испытания, в списке подлежащих которому значился следующим.
Разумеется, мы понимаем, что имам Ахмад ничуть не сомневался в том, что и коранические слова, и чернила, которыми они были записаны, и листы, на которых они были записаны,  все это является сотворенным, а не предвечным. Дело лишь в том, что он не нашел приемлемого с точки зрения предосторожности и научной убедительности аргумента, оправдывающего это деление речи Аллаха ни в Писании, ни в Сунне, ни в деяниях виднейших сподвижников.Что же касается молитвенного обращения к Аллаху (тавассуль), в котором молящийся просит Его ответить в честь статуса (джах) Посланника Аллаха (сас) или в честь какого-либо другого праведного или приближенного к Аллаху раба, то нам не известен ни один случай какой-либо дискуссии и конфликта по данному вопросу между учеными эпохи салафа. Все имеющиеся достоверные передачи пророческих высказываний бесспорно свидетельствуют, что сподвижники обращались к Аллаху (тавассуль) с просьбой ответить в честь статуса Посланника Аллаха (сас), а также искали благодать (табаррук) через Посланника Аллаха (сас), растираясь его потом, храня его волосы, используя воду, стекшую с его тела после малого омовения. Указанные хадисы приводятся в сборниках аль-Бухари и Муслима. К их числу относится и хадис Усмана ибн Хунайфа, приведенный у ат-Тирмизи, Ибн Маджи и ан-Насаи с достоверным иснадом: «Слепой человек пришел к Пророку (сас) и сказал: "Попроси Аллаха исцелить меня!". Он ответил: "Если хочешь, я попрошу Его. Но если ты согласен, то потерпи, ибо это лучше для тебя". Тот сказал: "Тогда попроси Его". И Пророк приказал ему тщательно сделать малое омовение и произнести молитву: "Боже, я прошу Тебя и обращаюсь к Тебе от имени Пророка Твоего, Пророка Милости (сас)! Я обращаюсь от твоего имени, о Пророк (сас), к Господу моему по этой надобности моей, дабы она закончилась. Боже, позволь же ему ходатайствовать за меня!"». Среди достоверных хадисов имеется и предание о том, что Умар, обратившись к Аллаху с молитвой, умолял Его от имени аль-Аббаса ниспослать дождь, и никакого порицания в его адрес со стороны сподвижников сделано не было. Существует и другое предание, согласно которому во время правления Умара людей постигла засуха, и тогда некий человек пришел к могиле Пророка (сас) и произнес: «Посланник Аллаха (сас), помолись о ниспослании дождя для твоей общины! Они уже почти погибли!». И к нему во сне пришел Пророк (сас) и сообщил ему, что земля будет орошена, что и произошло. В другом варианте этого же сообщения говорится, что Пророк сказал во сне тому человеку: «Сходи к Умару и передай ему от меня пожелание мира и сообщи ему, что они будут орошены, и скажи ему: "Мягкость, Умар, мягкость!"» (то есть обходительность). Человек пошел к Умару и рассказал сон, и тот заплакал и произнес: «Господи, ее-то как раз они от меня и не видят, потому что мягкость и обходительность в обращении с людьми мне не по зубам!» .
Когда умерла Фатима бинт Асад, мать Али, Посланник Аллаха (сас), относившийся к ней как к родной матери, сказал: «Боже, прости матери моей Фатиме и расширь ей вход в Сады по праву Пророка Твоего (сас) и пророков, бывших до меня!». Также Пророк сообщил о словах Адама, произнесенных им после совершения греха в Раю: «О мой Господь! Я прошу тебя простить меня по праву Мухаммада (сас)». К передатчикам данных двух хадисов ученые относились по-разному: одни считают их заслуживающими доверия, а другие  слабыми.
Важно то, что непосредственно от Посланника Аллаха (сас), его сподвижников и поколения салафа до нас дошли обращения к Аллаху (тавассуль) в честь лучших Его рабов. Положение не менялось, пока имам Ибн Таймия (да помилует его Всевышний Аллах!) не провел разграничение между тавассулем от имени живущего Пророка (сас) и тавассулем от имени праведников, когда они уже мертвы. Первый вариант тавассуля он счел допустимым, а второй вариант объявил харамом. Нам не известно ни одного аргумента эпохи салафа, который бы обосновывал данное разделение; напротив, как было сказано, мы не нашли ни какого-либо исследования, ни диспута, ни разногласия между учеными салафа по данному вопросу. Все, что есть в нашем распоряжении, это только перечисленные факты, широко известные и признаваемые. Ничто в этих сообщениях не указывает на подобное разграничение и разделение по признаку смерти и жизни, если только это - обращенная к Аллаху мольба со ссылкой на высокое положение Посланника (сас) и праведников перед Аллахом, а не взывание к их телам и физическим ощущаемым способностям (да убережет нас от этого Аллах!). Ведь универсальное выражение и действие (мутлак) продолжают оставаться универсальными (итлак).

При желании мы бы могли открыть дискуссию, чтобы выяснить истинную научную ценность проведенной Ибн Таймией и подхваченной его последователями разделительной классификации. Но мы не преследуем цель обсудить эти спорные вопросы, точнее  вопросы, ставшие спорными позднее. Мы лишь хотим объяснить читателю, что подобные вопросы нельзя использовать для раскола мирового контингента сторонников Сунны и согласия на два лагеря, чтобы каждый из них приобрел свою обособленную характеристику и собственный мазхаб. Этот вопрос не стоит того, чтобы из-за него раскалывать исламское единство на салафитов и халафитов. Данный вопрос, как мы уже заметили и еще отметим далее, входит в круг проблем, упирающихся в иджтихад по вопросу «реализации обусловленного текстом». По этим вопросам внутри салафа возникло расхождение еще до прихода халафа и до возникновения обусловленного его деятельностью разногласия. Это расхождение - лишь частность, явно не претендующая на роль весомого основания для разбивки мусульман на различные мазхабы и группы, члены которых имели бы право заносить членов другой группы в разряд распутников (фасик) и причислять своих противников к новаторским и заблудшим течениям, не говоря уже о наклеивании на них ярлыка многобожия и выхода из веры.
Таким образом, опасное новшество не скрыто в тавассуле или в вознесении молитв к Аллаху со ссылкой на пророков и праведников, как кажется некоторым, но заложено в представлении о тавассуле как отклонении от деяний салафа. Подлинным бид'а является рассмотрение тавассуля как незаконного нововведения, выводящего часть мусульман за рамки единого исламского собрания и беспардонно выкидывающего их на просторы многобожия и заблуждений. Данное представление, как вы видели, является ложным и не обосновывается ни одним доказательством.
Мнения людей салафа разделились и в отношении добавления к официально предписываемым обрядам поклонения каких-либо иных или же внесения в них некоторых корректив, не подпадающих со всей очевидностью под разряд бид'а по той причине, что они относятся к классу проблем, открытых для иджтихада, и увязаны с «реализацией обусловленного текстом». Исторических фактов о подобных добавлениях и поправках существует очень много.
К их числу относится упомянутое новшество Усмана  исполнение еще одного азана с возвышения на территории его апартаментов в аз-Зауре. Это пример личного иджтихада Усмана. Ведь в дошедших до нас источниках нет ни единого упоминания о том, что кто-то из сподвижников высказался против этого нововведения.
Сюда относится также позиция Усмана, согласно которой вступление паломника в состояние ихрама до прибытия на соответствующие микаты является новшеством, не имеющим законного основания, и награды за преждевременное вступление в ихрам от Аллаха нет. Однако многие сподвижники не были согласны с такой оценкой. Так, аль-Байхаки, Ибн Абу Шейба и аль-Бухари приводят сведения о том, что Абдулла ибн Амир, завоевав Хорасан, сказал: «Эта победа - помощь от Самого Аллаха. Я просто обязан отблагодарить Его за нее, и да будет моей благодарностью Аллаху мое отбытие с этого места в состоянии ихрама». Он оставил наместником Хорасана аль-Ахнафа ибн Кайса и вошел в состояние ихрама еще в Нишапуре; завершив умру, он явился к Усману, и Усман сказал ему: «Ты привнес изъян в свою умру, вступив в ихрам в Нишапуре».
К числу таких нововведений следует причислить изданный Али указ, обязавший производителей товаров нести полную материальную ответственность за доверенное им сырье заказчика, с заключением: «Только так можно защитить интересы людей». Али усмотрел в этой мере единственную возможность соблюдения законности и интересов общества, которое не может нормально существовать без производителей услуг и продукции, хотя люди часто не имеют навыков производства и сбережения доверенных ценностей и среди них встречаются халатность и небрежение, а иногда и воровство. Если бы люди не были обеспечены такой гарантией (указом Али), это могло бы привести либо к общему отказу от обращения к производителям услуг, либо к тотальному расхищению имущества, обману и подлогу. Истинная забота об интересах общества требовала ввести материальную ответственность за производимую услугу и продукцию. Однако многие сподвижники и последователи были против его указа и заняли иную позицию, не найдя в истории эпохи Посланника Аллаха какого бы то ни было основания для данного норматива.
Всякий, кто возьмется методично изучать богословие (фикх) сподвижников и последователей, столкнется с множеством вопросов, по которым внутри салафа возникали разногласия. Но ни один из членов салафа не выражал в адрес своего оппонента крайнего негодования и не бросал в него обвинения во введении в религию новшества и в заблуждении  по той простой причине, что на эти вопросы в Священных тек-стах нет однозначного ответа. Однако разногласие по данным вопросам пребывает внутри круга приверженцев Писанию Аллаха и Сунне Его Посланника (сас), а эталоном соответствия и мерилом приверженности является точное соблюдение методологии, определение которой мы дали ранее и которая, по единодушной оценке сообщества мусульман, направляет к правильному пониманию Писания и Сунны.

Позиция Ибн Таймии

Прежде чем завершить разговор о второй основе, я должен представить вниманию читателя некоторые высказывания Ибн Таймии  (да помилует его Аллах!), которые, с одной стороны, вызывают удивление, а с другой  довольно несогласованны и имеют прямое отношение к обсуждаемой здесь основе.
Ученый на протяжении очень долгого периода жизни рассуждал о науке калама, о законности ее изучения и преподавания, о возможности использования ее положений в качестве аргументов в вопросах исламской доктрины. Он пришел к выводу, что изучение калама не является незаконным новшеством и опора на него при защите аспектов исламского верования не является харамом, но только при условии, если аргументация не основана на недействительных доказательствах и не поддерживает эзотерических суждений. Конечно же, использование терминов, применяемых другими, само по себе не предосудительно, если в этом есть необходимость. Он говорит: «Что же касается диалога с "людьми терминов" и использования их терминов и языка, то предосудительным (макрух) это не является, если в этом есть нужда, а вкладываемые в термины смыслы верны. К примеру, диалог с иноземцами  греками, персами, тюрками  на их языке и согласно их менталитету допустим и похвален по необходимости, а в разряд "макрух" он занесен имамами при отсутствии в нем нужды...»
И далее: «Предшественники и имамы отнесли калам к разряду "макрух" совсем не потому, что ему присущи такие искусственные термины, как "субъект" (джаухар), "акциденция" ('арад), "тело" (джисм) и т. д., а только по причине того, что смыслы и значения, выражаемые данными понятиями, могут содержать в себе порочную в свете канонов Ислама ложь, которой необходимо избегать, поскольку присущие данным словам значения объединяют в себе и отрицание, и подтверждение...»
«После выявления смыслового наполнения, вкладываемого ими в подобные выражения, и после взвешивания их соответствия Писанию и Сунне, а именно если этими фразами признается то, что признается Писанием и Сунной, и отвергается ложь, отвергнутая Писанием и Сунной, тогда это является истиной».
Я утверждаю  точно к такому же итогу пришли все прочие исследователи калама, как древние, так и современные, разумеется, из числа сторонников Сунны и согласия, ибо ни один из них не породнился сердцем с ложными воззрениями философов и греческих логиков. Они просто не нашли способа уклониться от использования их терминов и лексических шаблонов в тот век, когда эти термины и стандарты получили широкое распространение и когда кое-кто из среды подобных мутазилитам и джахмитам пал жертвами соблазна, прельстившись содержанием философских учений .
Мы знаем, что имам аль-Газали - ярчайший пример ученого, в совершенстве овладевшего философскими терминами и понятиями и применившего философский лексикон для достижения двух целей: объяснения истины, явленной Писанием Аллаха и Сунной Его Пророка (сас) и объяснения богопротивной лжи, пронизывающей множество философских идей и понятий. Он даже агитировал верующих изучать используемые философами правила и терминологию, чтобы мусульмане четко осознали [теоретическую] нищету, прикрытую фиговым листом [философии], и уже не относились к ней с полным доверием, как произошло с мутазилитами и их последователями. Несмотря на это, Ибн Таймия адресовал аль-Газали укор по поводу глубокого погружения его в пучину этой терминологии и философских стандартов; он неоднократно критиковал аль-Газали за выполненную тем серьезную работу (за которую он, несомненно, заслуживал лишь похвалы), поскольку был твердо убежден, что занятие каламом ради торжества истины, переданной в Священном Коране и Сунне, оправданно и причин для отказа от калама нет.
Отнюдь, Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) лишь сильнее воспылал пафосом атаки на логику, ее стандарты и терминологию  настолько, что, кажется, из-за своего беспредельного пафосного настроя просто забыл о ранее вынесенном им же постановлении в отношении науки калама и о допустимости использования терминологии и методики логиков для декларации истины. И вот он уже выносит решение о том, что в используемых исследователями-каламистами логических доказательствах нет нужды и нет основания, узаконивающего связанную с каламом ученую деятельность, потому что того, что дает Коран, вполне достаточно.
Вот цитата из его работы «Ответ логикам» («ар-Радду ‘аляль-манаты- ка»): «Теперь очевидно, что имеющиеся в расположении у смотрителей калама и философии умственные аргументы на поприще Божественных знаний не достигают такого совершенства и универсальности, какие присущи истине, изложенной в Священном Коране и к тому же лишенной многочисленных ошибок, существующих у первых. Вот почему Абу Абдуллах ар-Рази ближе к концу жизни в книге "Отделения сущности" ("Аксам аз-зат") заключил: "Я всмотрелся в каламистские направления и философские школы, и не увидел, чтобы они целили больного и поили закованного. Но увидел я, что ближайшая (к Творцу) дорога - дорога Корана"».
Это противоречие высказываний Ибн Таймии отразилось в сознании многих людей, читавших его сочинения поверхностно, не имея терпения и не пропуская их через себя; поэтому они стали повсюду цитировать его высказывания, настойчиво доказывая, что он осудил занятие наукой калама и считал его опасным, а также не уважал занимающихся этой наукой и пишущих по ней книги. В действительности же он утверждал прямо противоположное; более того, он сам занимался глубокими каламистскими исследованиями в соответствии со стандартами философов и в этом даже опередил иных корифеев калама, на которых «салафиты» ежедневно ведут безжалостные атаки, причисляя их к новаторам. Ибн Таймия рассуждал о связи между бытием и существующим, о компетентной и исполнительной способностях в рабе  существует ли эта способность при непосредственном выполнении действия или до него, о принужденности человека (джабр) и свободе его действий (ихтияр), об извечности по качеству и об акцидентальности в разделенных частностях... А все эти вопросы, если перефразировать самого Ибн Таймию, в изложении вероубежденческих постулатов Ислама, вне всякого сомнения, отдалены от стези Корана и его методики. Именно такое постановление о каламе он выносил не раз.
Несомненно, тот факт, что Ибн Таймия посвятил много сил изучению и анализу калама и поднимаемых им вопросов, гармонирует с приведенным выше постановлением, изданным Ибн Таймией. В нем четко подтверждается допустимость занятия этой наукой с целью способствовать торжеству истины и деструкции лжи. Однако он абсолютно перестает соответствовать самому себе, когда обрушивается с по-вергающими в недоумение жестокими нападками на занимающихся каламом ученых, работающих с методиками логиков и понятиями философов, хотя ни один ученый из числа сторонников Сунны и согласия не вторгался в исследование каламистских вопросов, используя язык и терминологию логиков и философов, глубже, чем в них вторгся сам Ибн Таймия.
Ибн Таймия рассуждал также о логике и философии, после чего пришел к зафиксированному в его послании окончательному выводу о необходимости вызвать в людях отвращение к этой науке, распространить предупреждение о ее опасности и подчеркнуть, что любой занимающийся ею и исследующий ее человек имеет испорченные сознание и взгляды, слаб и потому не в состоянии использовать знание и объяснить его. Он неоднократно и резко позорил стремящихся к этому знанию. Думаю, нет нужды в цитировании этих предосудительных высказываний: они довольно известны и тянутся за ним, как шлейф.

Но насколько же меня поражает то обстоятельство, что он, выкрикивая колкости, сам буквально тонул в отдаленнейших глубинах взаимодействия с философскими стандартами и весами, достигая крайних пределов в обращении с фундаментальными воззрениями, суждениями и понятиями философов! Неважно, поддерживает ли он воззрения логиков и философов, пускаясь в столь глубокие размышления и анализ, или наоборот, критикует их; важно то, что он изучал логику и философию, обратив все свое сознание к познанию этих наук. Он сам рассуждает о логике и философии, спорит и дискутирует как человек, хорошо знающий их и имеющий солидный багаж философской практики!
Какое же он имеет моральное право обращаться к людям с позиции наставника, несущего ответственность за доверенных ему якобы неполноценных людей, которым он говорит: «Я за вас и ради вас изучил философию и логику, внимательно рассмотрев ее стандарты и понятия. В результате я осознал, что по большому счету это  фальшивые слова и словесные наваждения. Так не тратьте же свое драгоценное время впустую на изучение бесполезных знаний! Посему  изучение этих наук для вас запретно и предосудительно».
Признавая за Ибн Таймией силу красноречия, прочность взглядов и приверженность вероуставу Аллаха, что, несомненно, делает его примером для приходящих после него в этот мир людей, спросим, не будет ли для последних более благоразумным равняться на его реальную деятельность, чем следовать его высказываниям, которые расходятся с ней?
Что же такое более веское сотворил имам аль-Газали, чем было сотворено имамом Ибн Таймией? Они отличны друг от друга только в одном первый не запретил людям то, что считал приемлемым для себя самого, тогда как второй сел за стол философии, вкушая и жадно поглощая всевозможные философские блюда, но покрикивая на окружающих, прогоняя их от этого стола и внушая им, что они не смеют подвергать себя опасности, а значит, им ни в коем случае нельзя ничего попробовать с этого стола, потому что все блюда на нем  застоявшиеся, вредные и бесполезные!
Аль-Газали использовал терминологию логиков и философов, смешав ее с проведенными им лично исследованиями и научными рассуждениями. В этом Ибн Таймия его не упрекает, а наоборот, дает нам разрешение на это, что явно следует из приведенной цитаты. Недопустимо полагать, что аль-Газали принял в сердце философские заблуждения или же, поскользнувшись, скатился в пропасть богопротивной лжи, в долине которой скитались философы. Наоборот, вся история мусульманских ученых свидетельствует об обратном, да и пример самого Ибн Таймии  явное тому подтверждение. История мировой философии не знает человека, разорвавшего словесный блуд философии при помощи ее же собственных стандартов, защитившего истину, явленную Писанием Всепочитаемого и Всеславного Аллаха посредством философской терминологии, такого как имам аль-Газали. И, разумеется, как всякий другой человек, аль-Газали имеет право на ошибку, оплошность и забывчивость.
Второе не менее удивительное обстоятельство  то, что Ибн Таймия (да помилует его Аллах!), возвещая об опасности философских учений и их иллюзорности, сам не сумел спастись от этих иллюзий и заблуждений. Он оказался сражен их шквалом, более того  опаснейшей их разновидностью. Правда, он не принял их как безусловную истину и не породнился с ними, четко придерживаясь правила принимать на веру лишь сведения исключительной научной достоверности. Но дело в том, что он все же метался в растерянности среди этих философских иллюзий и противоречил своим собственным высказываниям о ней; очевидно, что он просто блуждал по философским учениям, не представляя себе, каким образом можно избавиться от их пут.
Приведу два образца его суждений, свидетельствующих о том, что Ибн Таймия действительно оказался поражен философской эпидемией.
Пример первый  его рассуждения о книге Ибн Хазма «Разряды единодушного мнения» («Маратиб алъ-иджма'»), которые он назвал «Критика "Разрядов единодушного мнения"». В разделе «Единодушное мнение в доктринальных вопросах» он комментирует слова Ибн Хазма: «Они согласны меж собой в том, что Всепочитаемый и Всеславный Аллах Один Единственный и у Него нет сотоварища; Творец всего сущего помимо Себя; не переставал быть Одним-Единственным и вместе с Ним и помимо Него не было ничего, однако затем Он сотворил все вещи, как Сам того пожелал».
Ибн Таймия пишет: «Я утверждаю - внутреннее согласие между членами салафа и исповедниками Сунны и согласие в том, что Аллах - Один Единственный Создатель всего сущего, - это действительно истина. Однако они не пришли к единодушному мнению о классификации убеждений человека в свете Закона, если они противоречат этому постулату. Например, кадариты утверждают, что действия живых творений созданы не Аллахом. Число разделяющих это воззрение очень велико и подсчету не поддается, ибо их количество непрерывно множилось уже с тех пор, как объявился кадаризм, с конца эпохи сподвижников, вплоть до сего дня».
И далее: «Но самое обескураживающее - это утверждение о том, что между учеными царило единодушное согласие о неверии (куфр) человека, оспаривающего постулат, согласно которому "Преславный не переставал быть Одним-Единственным, и не было ничего кроме Него и вместе с Ним, а затем Он сотворил все вещи, как Сам того пожелал". Общеизвестно, что такой тезис не существует в Писании Аллаха и не приписывается Посланнику Аллаха (сас); более того, некоторые из достоверных хадисов говорят об ином. Например, хадис, переданный Имраном ибн Хусайном от Пророка (сас): "Был Аллах, и нет ничего до Него, и был Трон Его на воде, и написал в упоминании всякую вещь, и сотворил небеса и землю". В другом варианте этого же хадиса концовка звучит так: "...а затем сотворил небеса и землю". Данный хадис приводится в сборнике аль-Бухари в трех вариантах: 1. "Был Аллах и нет ничего до Него"; 2. "Был Аллах, и не было ничего, кроме Него"; 3. "Был Аллах, и не было ничего вместе с Ним". Значение [этих вариантов] одинаково. Также общеизвестно, что Пророк (сас) произнес только один из приведенных вариантов, а два других являются пересказами по смыслу. В данной ситуации действительным следует считать тот вариант, который наиболее соответствует его высказываниям в другом достоверном хадисе, когда он обращается к Аллаху с молитвой: "Ты - Первый, поэтому до Тебя нет ничего. Ты - Последний, поэтому после Тебя нет ничего...", и т. д. Его фраза "Ты - Первый, поэтому до Тебя нет ничего" соответствует варианту "Был Аллах, и нет ничего до Него"».

«Суть в том, что тезисы, некоторыми ошибочно расцениваемые как единодушное мнение, на самом деле в Писании Аллаха в таких формулировках не приводятся. Если рассматривать данный хадис как текст (насс), обосновывающий адекватность этого тезиса, то следует знать, что данный хадис не относится к разряду широкоэтапных (мутаватир) передач. Сколь же много существует достоверных хадисов, вокруг значения которых до сих пор не стихла полемика! Что уж говорить об этом случае, когда вложенное исходное значение данного хадиса вообще отличается от упомянутого тезиса! Мы не имеем ни единого сообщения о том, что данный тезис - "был Аллах, и нет ничего до Него" - вообще когда-либо произносился сподвижниками, поколениями последователей и имамами мусульман. Как можно утверждать, что по данному вопросу их позиция была единодушной? И еще говорить о неверии всякого, чьи убеждения противоречат данному тезису? Действительно общеизвестная и общепринятая позиция мировой общины мусульман выражается сообщениями Аллаха через Священный Коран. В нем четко декларируется, что создание небес и Земли произошло в шесть дней. Именно так это объявляет Всевышний Аллах в Коране, причем неоднократно. Если некто сделает заявление о том, что по данному постулату мусульманам присуще единодушие, как единодушны они и в признании неверия всякого, не признающего данный постулат, тогда это суждение, безусловно, будет иметь под собой основу. В извещении от Аллаха говорится о том, что Он сотворил небеса и Землю в шесть дней, и при этом в нем не содержится отрицания существования чего-либо, сотворенного до этого момента. В нем также нет отрицания того, что Он сотворил небеса и землю из уже существующей материи. Таким же образом Он уведомляет, что сотворил человека и сотворил джиннов: человека Он создал из одной материи  гончарной глины, а джиннов - из другой материи  из знойного огня. Так как же возможно такое утверждение (о наличии единодушного согласия по тезису "был Аллах, и нет ничего до Него"), если со всей очевидностью Писанием, Сунной и единодушной позицией декларируется бесспорная истина - когда Аллах сотворил небеса и Землю и то, что между ними, Его Трон уже был на воде. То есть Трон уже существовал до возникновения небес и земли, да и вода тоже существовала до этого».
Затем Ибн Таймия пускается в долгие рассуждения о позициях каламистов и философов, чтобы в конце прийти к выводу о том, что все вещи и разделенные частности акцидентальны, но при этом извечны по сути как результат цепочки взаимных порождений. Данное воззрение подтверждается следующим его высказыванием: «Однако разница  между возникновением чего-либо конкретного и возникновением акциденций одна после другой», т. е. первое произошло после того, как его самого не было, а цепочка взаимопорождающих акциденций «одна после другой» извечная и продолжающаяся.
Тот, кто вдумчиво прочтет долгие рассуждения, приведенные им в качестве ответа Ибн Хазму, ссылающемуся на согласие в том, что Аллах - Творец всего сущего, что Всепочитаемый и Всеславный был и вместе с Ним не было ничего, а затем Он сотворил вещи как Сам пожелал, столкнется с удивительными несогласованностью и нестабильностью в рассуждениях Ибн Таймии. Невозможно понять, что же, собственно, он привносит в глубокие философские дискуссии, от которых праведные предшественники на протяжении всех трех веков держались подальше. Одновременно с этим он не перестает убеждать нас в опасности изучения философских заблуждений и привнесенных в религию новшеств и необходимости ограничиваться текстами Писания и Сунны.
По мнению Ибн Таймии, обвинявшего оппонентов в неверии только потому, что их исследовательские воззрения противоречили его взглядам, доказательством того, что ни праведным предшественникам, ни сторонникам Сунны и согласия не было присуще единодушие в оценке человека, утверждающего, что Творцом всего сущего является не Один-Единственный Аллах, как неверного служит то обстоятельство, что кадариты, по его же утверждению, убеждены в том, что действия живых творений создаются не Аллахом. Со всей ответственностью заявляю, что непризнание какого-либо из непреложных постулатов вероустава неизбежно заносит человека в разряд неверных. В такой радикальной оценке действительно едино все мировое сообщество мусульман. Несомненно, отрицание аята «Аллах - Творец всякой вещи. Он - Единственный, Всемогущий» (13:16; 39:62) в целом и в частности есть отрицание непреложного постулата веры. И если кадариты или другая мусульманская секта верят в то, что существует другой Творец помимо Аллаха, создавший нечто из ничего благодаря независимому могуществу, питающемуся не от Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, тогда исповедующий такое воззрение человек является неверным. Никаких разногласий и сомнений в этом вердикте нет. Однако до сего дня я не слышал, чтобы кадариты верили в то, что деяния живых творений создаются не Аллахом! Ни в одной книге о сектах и ересях я не нашел ничего, свидетельствующего о существовании такого аспекта их воззрений. Потом я обнаружил, что шейх Мухаммад Захид аль-Каусари уже опередил меня в попытке найти основу этой ссылки Ибн Таймии и сделал такое заключение: «Мы не увидели ни одного из них (кадаритов), кто бы открыто заявил об этом, ни в одной из их книг. Приписка чего-либо не есть суждение о нем».
Каким же образом можно трактовать утверждение «Аллах не является Единоличным Единственным Творцом всего сущего», в котором Ибн Таймия не усматривает четкого основания для оценки принимающего его на веру человека в качестве неверного? Это суждение может нести в себе одно из двух следующих толкований:
1. существует некто, соучаствующий вместе с Аллахом в сотворении какой-либо части сущего в бытии, а потому авторами всего сотворенного считаются они оба, а не Один-Единственный Аллах;
2. к неким компонентам всего сущего вообще не дотянулась рука создания, и поэтому данные компоненты бытия являются предвечными, как Предвечен Всевышний Аллах, и выражается данное обстоятельство тезисом «Аллах не является единственным Творцом всего сущего».
Да найдется ли вообще хотя бы один мусульманин, не знающий как прописную истину, что оба этих толкования есть одно из тягчайших неверий и многобожие! Коранические тексты, затрагивающие аспекты вероубеждения, только и возвещают об опасности двух этих ложных представлений и о неверии всякого, кто принял в сердце хотя бы одно из двух! Изучите содержимое «Фетв Ибн Таймии», и вы убедитесь, что Ибн Таймия снова и снова повторяет по любому поводу вердикт о неверии человека, последовавшего за указанными заблуждениями, но при этом противоречит собственному суждению, изложенному выше. Чуть позднее мы приведем подобные цитаты из сборника его фетв, если будет угодно Аллаху.
Затем Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) говорит: «Но еще удивительнее ссылка Ибн Хазма на единодушное согласие ученых о неверии всякого, кто оспаривает, что «Всеславный Аллах не переставал быть Одним-Единственным, и не было ничего вместе с Ним, а затем Он сотворил вещи, как Сам пожелал». Общеизвестно, что подобного тезиса не существует в Писании Аллаха и не приписывается устам Посланника Аллаха (сас).
На самом деле удивление вызывает не ссылка Ибн Хазма на позицию абсолютного большинства ученых мусульман, рассматривающих данный постулат как непреложную составляющую вероустава, но то, что Ибн Таймия, который обычно осуждает философию и порочит философов, позиционируя себя как неизменного продолжателя деятельности праведных предшественников, максимально дистанцирующегося от любых дискуссий на закрытые для сподвижников темы, сам оказался исповедником философского заблуждения и принялся защищать мнение, согласно которому основной вид материи существует извечно, а все объекты и события бытия взяли свое начало от нее в результате полного управления и контроля над ней со стороны Аллаха. Последовательно отстаивая эту точку зрения, он объявляет, что не существует единодушного мнения по вопросу о неверии человека, не согласного с тем, что Аллах был Одним-Единственным и нет ничего вместе с Ним, а затем Он сотворил все вещи, как Сам пожелал. Иными словами, для нас будет позволительно уверовать в то, что первичная материя, из которой были образованы все объекты бытия, является предвечной, не сотворенной и что она соучаствует вместе с Аллахом в Его сущностном атрибуте «предвечность», - ничего страшного, давайте уверуем в это, и нет проблем!
Ибн Таймия еще более шокирует и поражает нас, когда утверждает, что ни в Писании Аллаха, ни в Сунне Посланника Аллаха (сас) нет обоснования действительности вердикта о неверии лиц, поддерживающих данное мнение.
Но тогда о чем говорит аят «Аллах - Творец всякой вещи» (13:16; 39:62)? Вы прекрасно знаете, что материя в ее сущностном понимании, т. е. материя, из которой, согласно представлениям философов - как греческих, так и иллюминатов (ишракиййун), произошло «все сущее», входит в общее понятие «всего сущего» (кулли шайин). Несомненно, Что Его созидательная способность подвластна Его собственной воле и свободно Им контролируется, а не обусловлена некой причиной и не является вынужденной и неуправляемо сопутствующей Его жизнедеятельности. Следовательно, все сущее является сотворенным вне зависимости от того, что одни объекты бытия предшествовали другим, следовательно, обособленное выделение одной материи на фоне другой с целью наделения первой свойством извечности безосновательно, а потому это утверждение ложно и рассудком не принимается.
И как тогда расценивать речение Всепочитаемого и Всеславного Аллаха «Скажи: "Постранствуйте по земле и посмотрите, как Он создал творение в первый раз"» (29:20)? Мы знаем, что «в первый раз» означает, что до «первого раза» было небытие. Но если начальная форма всех материй была извечно существующей наравне с Аллахом тогда она бы уже не была создана «в первый раз» и было бы неправильно характеризовать сотворение Аллахом этой вещи (если вообще это можно было бы назвать «сотворением») обстоятельством «в первый раз», которое неоднократно указано в нассах Корана. «Творение» в данном аяте подразумевает сотворение человека наряду со всеми прочими творениями и созданиями. Да не собьет вас с толку утверждение некоторых богоборцев из числа корифеев философии о том, что в данном аяте подразумевается человек и, дескать, аят обращает внимание на процесс его создания Аллахом из глины  сперва из грубой гончарной, а затем из отвердевшей звонкой; ведь обращение внимания на нюансы развития человека не нуждается в приказе путешествовать по Земле и наблюдать общий порядок зарождения и развития живых творений.
А как тогда понимать имя Аллаха «Первый»? Оно четко зафиксировано в аяте: «Он - Первый и Последний...» (57:3). Есть ли среди нас те, кто не знают, что слово «первый» (авваль) - форма слова ау-аль, подчиненная модели аф'аль, и что подразумеваемое значение данного слова описывается так: «Он (более) первый, чем такой-то»? То есть Его существование древнее, чем существование такого-то. В случае с «первым» как с именем Аллаха чем или кем в Его отношении должен являться «такой-то»? Есть ли среди нас мусульманин, не знающий, что подразумеваемое значение таково: «Он первее всего сущего»? Иначе говоря, бытие Аллаха - предшествовало всему. И найдется ли среди мусульман такой, кто дерзнет возразить: «Нет! Подразумеваемое значение иное и выражается так: "Первее, чем некоторые из вещей"», т. е. не древнее первичной формы материи, которая тогда тоже предвечна и, следовательно, имеет полное право соучаствовать вместе с Ним в имени «Первый»?
Нельзя прислушиваться к тем, кто прибегает за доказательством к аналогии вещей в греческой логике, говоря: «Имя Аллаха "Первый" входит под юрисдикцию опущенного суждения (кадийа мухмаля), а опущенное суждение входит под юрисдикцию частичного суждения (кадийа джузийа) . В свою очередь, последнее подтверждает, что существование Всепочитаемого и Всеславного Аллаха древнее множества из Его творений, но не обуславливает, что Его существование древнее абсолютно всех вещей».
Мы призываем вас не прислушиваться к тем, кто спорит с вами, прибегая к таким весам. Ведь мы тоже расцениваем как истину позицию, избранную Ибн Таймией (да помилует его Аллах!), и заключается она в том, что силлогизм  (кияс аль-ашкаль) не является точными научными весами и в большинстве случаев дает обманчивую надежду, и потом в нем проявляется ошибка. В результате он приводит к ложным выводам. Это в первую очередь касается «опущенного суждения», поэтому приведет ли такая аналогия к истине, неизвестно. Мы могли бы глубже затронуть эту тему; однако в этой книге перед нами стоят другие задачи.
Но разве не удивительно, что мы дискутируем вокруг этого заблуждения, засевшего в сознании Ибн Таймии, используя ту же самую стезю, которой нас учит Ибн Таймия? И одновременно с этим Ибн Таймия защищает одно из их заблуждений, приняв в сердце одну из опаснейших их иллюзий!

Он и далее продолжает шокировать нас. Как мог Ибн Таймия проигнорировать явные строки в Писании Всепочитаемого и Всеславного Аллаха? А еще сильнее поражает то, что он прилагает большие усилия, чтобы выделить из трех достоверных хадисов от Пророка (сас), затрагивающих данную тему, только тот, который отвечает его личному мнению, после чего зачисляет данный вариант хадиса в разряд имеющего законную силу, а два оставшихся варианта просто вычеркивает, наклеив на них ярлыки «надуманная передача» (вахм) и «недействительный текст» (батыль), не сопроводив свой вердикт приемлемым обоснованием.
В сборнике достоверных хадисов аль-Бухари в главе «Начало творения» приводится хадис, в котором имеется фраза: «Был Аллах, и не было ничего, кроме Него»; в этой же главе приводится другая передача от Абу Муавии, содержащая фразу: «Был Аллах Всеблагий и Превознесенный прежде всякой вещи». В главе «Единобожие» приводится хадис с фразой: «Был Аллах, и не было ничего до Него». Поскольку два первых хадиса более красноречиво и жестко дают ответ философам, утверждающим, что материя предвечна, Ибн Таймия решил вычеркнуть их и отдать приоритет хадису с фразой «и не было ничего до Него». И это несмотря на то что Ибн Таймия (да помилует его Аллах!), как и все без исключения знатоки методов познания и толкования текстов (усулиты), знает: прибегнуть к такому приему можно лишь при наличии противоречия между текстами и при отсутствии возможности их примирить. Но если смыслы текстов возможно совместить без противоречия, тогда использование совмещенного смысла становится обязательным, а отмена действия одного из двух хадисов или отдача предпочтения одному из них недопустима. Между тремя приведенными хадисами нет никакого противоречия: «Был Аллах, и не было вместе с Ним ничего, и не было кроме Него ничего, и не было прежде Него ничего». На каком же основании можно наделить один хадис статусом «предпочтительного», чтобы опереться лишь на него и отказаться от двух других? Это - фундаментальные правила, очевидные для всех знатоков богословия без исключения, не говоря уже про самого Ибн Таймию (да помилует его Аллах!).
Такое безосновательное действие Ибн Таймии было резко осуждено Ибн Хаджаром (да помилует его Аллах!), который вообще-то известен как весьма уравновешенный в мыслях и суждениях ученый, занимавший беспристрастную позицию по отношению к нему (Ибн Таймии) и его сторонникам и оппонентам. Так, в «Фатхуль-Бари» он говорит: «Прежде в [главе] «Начало творения» был приведен вариант: «И не было ничего, кроме Него». В пересказе от Абу Муавии - «Был Аллах прежде всякой вещи», что означает по сути, то, что был (Аллах) и не было вместе с Ним ничего. Последний вариант хадиса наиболее красноречивый контраргумент в адрес тех, кто утверждает, что у акциденций (хадис) нет начала, и это является одним из крамольнейших суждений, приписываемых Ибн Таймии. Я внимательно изучил его рассуждения о данном хадисе, где он наделяет преимуществом только один из пересказов, несмотря на то что установка, обязывающая воссоединить два пересказа, предписывает присоединить этот вариант («И не было до Него ничего») к тому, что в «Начале творения (был Аллах и не было вместе с Ним ничего)», а не наоборот. Объединение нескольких текстов предпочтительнее выделения лишь одного текста на фоне сходных других - это общепринятый подход».
Вы уже знаете, что единственным мотивом, побудившим Ибн Таймию выбрать вариант «и не было ничего до Него», который не противоречит другим версиям данного достоверного предания, и пойти против общепринятого правила толкования текстов, стало то обстоятельство, что он в свете своего личного подхода к Священным текстам не нашел среди них явно противоречащих утверждению о безначальном и бесконечном взаимном порождении акциденций, составляющем позицию философов. Поэтому он счел правомерным разделить «воз-никновение чего-либо конкретного» и «возникновение акциденций одна после другой», как он сам выражается; иначе говоря, в отношении первого типа акциденций предвечность недопустима, а второй их тип является предвечным вместе с Самим Всепочитаемым и Всеславным Аллахом! 

Самое же странное, что он заявил, будто мировой общине мусульман не присуща единодушная оценка как неверного всякого, кто признает предвечное существование основы материи, если тот считает, что она является акциденцией в том плане, что формируется из вторичных компонентов. Все коранические тексты и четкое пророческое заявление, по его мнению, не являются основанием для причисления этого аспекта веры к уровню непреложных постулатов, а между имамами и учеными якобы нет единодушия (иджма') в оценке как неверного всякого, кто убежден в предвечности материи или же в извечном существовании ее начальной основы (нау' асаси). Но тогда что же это за три причины, которые, по единодушной оценке имамов, дают основание судить о неверии философов?
Вероятно, самым блистательным возражением этому утверждению Ибн Таймии являются его же собственные высказывания! Ведь он прямо утверждал, что человек, считающий мироздание извечным в его современном состоянии и извечным в стадии существования на уровне начального прототипа материи, является неверным; при этом он неоднократно по разным поводам ссылался на единодушие имамов и ученых по данному вопросу, и этими ссылками пронизаны его послания и работы.
В послании «Ответ логикам» после опровержения утверждения о бытии безначальной цепочки акциденций он говорит: «Ведь посланники Божьи четко сказали, что все прочее, помимо Аллаха, является сотворенным, предварительно не существовавшим, и ничто наряду с Аллахом не может быть предвечным, как Он».
В одном из посланий, затрагивающих сущность восшествия Аллаха на престол (истива) и некоторые из «описательных аятов», он пишет: «Если вы говорите об извечности небес и земли и бесконечном их существовании, тогда это - неверие (куфр). Иначе говоря, это - утверждение об извечности мироздания».
Что же, отличное от этого тезиса и выраженное Ибн Хазмом, вызвало такое негодование Ибн Таймии? Ведь единодушие мусульман, на которое сослался Ибн Хазм, есть не что иное, как единодушная позиция Божьих посланников и пророков по той же самой проблеме  позиция, к которой апеллирует Ибн Таймия!
Нам не хочется применять к самому Ибн Таймии вынесенный им же вердикт за то, что в другой ситуации он встает на сторону позиции философов, заявив об извечности материи как прототипа, и на основании его собственного вердикта классифицировать его как неверного. Судя по всему, он таковым не был. Пожалуй, лучшей защитой его имени при анализе причин столь удивительного противоречия будет припоминание его же манеры критиковать большую часть имамов и ученых: складывается ощущение, что, критикуя их, он получает большое удовольствие. Ведь в защите позиции философов через снятие обвинения в неверии на самом деле не содержалось реального основания для того, чтобы представить Ибн Хазма поспешно судящим и выносящим необдуманные решения ученым. Ибн Таймия должен был иметь уважительную причину, чтобы занять позицию философов и обелить теорию о прототипной извечности материи. Видимо, самым важным для него было показать ошибки Ибн Хазма и доказать несостоятельность его как ученого.

Анализ внутренней противоречивости позиции Ибн Таймии, на мой взгляд, наиболее гармонично стыкуется с защитой его исламского вероубеждения, в наличии которого в его сердце нам не хотелось бы сомневаться. Если же у кого-либо имеется иное, более убедительное доказательство приверженности Ибн Таймии исламскому вероисповеданию, пусть немедленно ознакомит нас с ним, за что будет достоин благодарности.
Пример второй - противоречие Ибн Таймии мнению мирового сообщества исповедников Сунны и согласия и поддержание позиции философов, согласно которой вещи (материя) наделены способностью развиваться произвольно . Древние философы утверждали, что материя способна к самостоятельному развитию. В отличие от них, исламские философы, такие как аль-Фараби и Ибн Рушд, настаивали на том, что данная способность заложена в материю под воздействием силы Аллаха. Объединяет две точки зрения их позиция, с которой вещи рассматриваются как самостоятельно действующие, и поэтому она (первичная материя) сама является причиной. Однако данная теория противоречит вероубеждению сторонников Сунны и согласия. Наша вера утверждает, что Сам Аллах создает последствия и итоги, наблюдаемые в цепочке причин и следствий: причинность - лишь наше ощущение.
Однако Ибн Таймия со всей резкостью отвергает это вероубеждение и упорствует в том, что в действительности развитие материального мира полностью согласуется с теорией философов. Согласно этой теории, вещи хранят в себе способность быть причинами, которые представлены вложенными в них Аллахом силами, а потому они являются самостоятельными действующими и деятельными субстанциями, автоматически создающими последствия и итоги. В частности, он говорит: «А если кто скажет: "Он (Аллах) действует при них, а не с помощью их", тогда он выступает против утвержденного в Коране и отрицает сотворенные Аллахом силы и натуры. Такой человек идентичен отрицающему сотворение Аллахом сил, которые пребывают в живых существах и при помощи которых живые существа действуют, это, например, способность раба».
В «Ответе логикам» он рассуждает: «Мы точно знаем, что в огне есть сила, приводящая к нагреванию, а в воде  сила, обуславливающая остывание. Аналогично в глазу существует сила, предопределяющая способность зрения, а в языке - сила, обуславливающая вкус».
Он пишет: «Есть люди, отрицающие силы и натуры. Например, эту точку зрения разделяют Абу аль-Хасан (аль-Ашари) и последовавшие за ним единомышленники Малика, аш-Шафии, Ахмада и другие. Отрицая силы и натуры, они отрицают также и причины и говорят, что Аллах действует при них, а не посредством их. Иначе говоря, они утверждают, что Аллах не насыщает хлебом, не выращивает растение при помощи воды, а производит все эти последствия при возникновении событий. Эти люди пошли против Писания, Сунны и мнения предшественников, очевидно противореча рассудку...» И далее: «Все до единого люди знают чувством и рассудком, что одни вещи являются причиной других, как знают и то, что насыщение возникает в результате поглощения пищи, а не благодаря подсчитыванию (ворон); оно возникает в результате поглощения еды, а не камней. Люди также знают, что вода  причина жизни растений и живых организмов, о чем Он сказал: "Мы разделили их и сотворили все живое из воды" (21:30), и знают, что живые организмы утоляют жажду питьем воды, а не посредством ходьбы. Подобных примеров еще много».
Таким образом, Ибн Таймия откровенно поддерживает аристотелевскую причину. Он встает на сторону теории всеобщей связи и взаимодействия явлений в его философском понимании, наделяющей материю самостоятельной и независимой производящей способностью. Выражаясь точнее, в этих рассуждениях Ибн Таймия признает существование в причине «чистой сущности»  (махийа), которая в действительности и является причиноустроителем. Тем самым Ибн Таймия противоречит духу исламского канона и принимает в сердце основы аристотелевской логики.
Кораническим доказательством этого Ибн Таймия считает использование арабского предлога причины би («с, посредством, при помощи, в результате») в аятах «Мы пригоняем их к мертвой земле, проливаем воду и посредством этого взращиваем всевозможные плоды» (7:57) и «Посредством этого (би-хи, то есть при помощи воды) Мы взрастили прекрасные сады» (27:60).
Мы заявляем: если Ибн Таймия считал, что би в этих и подобных им аятах указывает на действительную прямую причинность (сабабийа хакикийа), тогда это - неверие (куфр) и обожествление материи (ширк), в чем единогласна умма, и обосновывается такая оценка неоспоримыми кораническими текстами. Ведь с этой точки зрения выходит, что Аллах прибег к посреднической роли воды для выращивания растений и к помощи облаков для низведения дождя, а это означает, что Аллах немощен и Сам по Себе не силен, но нуждается в использовании чего-либо для достижения некой цели. Отсюда вытекает, что Аллах не является Творцом всего сущего.
Но если Ибн Таймия усматривал в предлоге би то же самое, что видят абсолютное большинство сторонников Сунны и согласия, рассматривающих данную часть речи как условно-причинную (сабабийа джа'лийа), то есть что Всевышний Аллах навечно привязал появление дождя к на-личию облаков, в результате чего у наблюдателя складывается устойчивое мнение о том, будто облака являются причиной дождя и связь между ними естественная, несмотря на то что в действительности процесс зиждется на Божественной привязке первого ко второму, то это - истина, исповедуемая сторонниками Сунны и согласия, которая согласуется с текстами Корана и Сунны.
Более того, мы заявляем, что если мировая умма муджтахидов единодушно согласна с тем, что предлог би не указывает на прямую причинность, то нет основания рассматривать его в качестве доказательства каких бы то ни было прочих утверждений. Не существует обоснования того, что би в кораническом тексте может обозначать нечто иное, отличное от обыденного значения, а именно причинность. Согласно общепринятому мнению, прямым значением этот предлог не наделялся и поэтому может нагружаться иносказательным значением. Выбор значения этого предлога обусловлен требованием соответствовать Его качествам и именам а также гармонично сочетаться с прямыми смыслами Корана.
Но согласуется ли усмотренное Ибн Таймией (да помилует его Аллах!) что, несомненно, было подхвачено им от философов, с известными и достоверно переданными именами Аллаха и общими канонами коранических текстов, содержащих ясные смыслы? То есть согласуется ли теория о том, что Аллах вложил в вещи их природу и действующие силы, с Божественными атрибутами и кораническими текстами?
Так, одно из имен Всепочитаемого и Всеславного Аллаха - «Вседержитель» (аль-Каййум) означает, что Он поддерживает существование творений непрестанно и постоянно. Данный тезис Он четко сформулировал в ряде аятов: «Воистину, Аллах удерживает небеса и землю, чтобы они не исчезли...» (35:41); «Среди Его знамений - то, что небо и земля стоят по Его воле» (30:25). Мы определенно знаем, что удерживание Аллахом небес и Земли от исчезновения есть проявление Его заботы о сотворенном мироздании и Его наставление для оного, выраженное претворением в бытие всего сущего Его повелениями, образующими основу для продолжения существования мироздания. И все это продолжается непрерывно и постоянно, возобновляясь из мига в миг, если использование понятия «миг» здесь уместно, так как в действительности этот промежуток времени короче самой краткой известной единицы измерения. Также известно, что глаголы «удерживает» (юмсику) и «стоят» (такуму) указывают на постоянное обновление и временность, что является еще одним доказательством в пользу нашего утверждения.
Согласуется ли это Божественное объяснение значения имени Аллаха «Вседержитель» с утверждениями философов и поддержавшего их Ибн Таймии о том, что Аллах наделил всякую вещь природой и силой и что посредством вещей Он достигает задуманного Им результата и реализует Свои планы? Если допустить, что положение вещей именно таково, тогда у сущности Всепочитаемого и Всеславного Аллаха нет нужды в свойстве «вседержительности» и становится недействительной Его фраза «удерживает небеса и Землю, чтобы они не сдвинулись», потому что в этом случае вещи после наделения их силами и уникальными свойствами могут выполнять свои задачи автономно, не нуждаясь ни в чьей помощи. Иными словами, вещи становятся своего рода электронно-вычислительными машинами, нуждающимися только в том, что-бы им были заданы контрольные параметры и основные функции, после чего они могут выполнять свою работу без какой-либо посторонней помощи и контроля со стороны своего создателя.
Таким образом, атрибуты (сыфаты) Всепочитаемого и Всеславного Аллаха и коранические тексты имеют четкое значение, поддерживающее позицию сторонников Сунны и согласия, которые определены Ибн Таймией как «единомышленники Малика, аш-Шафии, Ахмада и других» и которые предельно точно придерживаются духа речи Аллаха и Посланника Его (сас), а не противоречат ему.

Достоверно, что в Божественной речи используются предлоги причинности и связи (би и т. п.). Но Книга Аллаха полна ясными текстами, запрещающими понимать эти предлоги в их прямом значении . Например: «...и на кораблях вы передвигаетесь» (23:22), но прежде чем понять, что непосредственный носитель - это корабль и что в нем есть автономная сила, помогающая ему оставаться на поверхности воды, обратимся к следующим аятам: «Знамением для них является то, что Мы перенесли их потомство в переполненном ковчеге» (36:43); «Мы понесли его в ковчеге из досок и гвоздей...» (54:13); «Он сказал: "Садитесь на него! С именем Аллаха он будет плыть и останавливаться..."» (11:41). Из этих аятов четко следует, что непосредственный носитель (хамиль хакики) тех, кто находится на корабле, и Сила, которая не дает кораблю затонуть, - это Всевышний Аллах. Как же можно говорить о «чистой сущности» причины, о том, что она наделена автономной силой, порождающей последствия в свете этого Божественного разъяснения, в котором не сомневается ни один араб?
Другой пример: сын пророка Нуха, оправдываясь за то, что не сел вместе с ним в ковчег, сказал отцу: «Я укроюсь на горе, которая спасет меня от воды» (11:43), на что Нух ответил ему Откровением от Владыки чести: «Сегодня нет спасателей от воли Аллаха, если только Он не смилостивится» (11:43). Сын Нуха считал, что проблема заключается в разливе воды, а также в том, что вода имеет автономную естественную силу потопления. И нет ничего легче, чем спастись от нее посредством другой естественной силы - забраться на вершину горы. Но за этим его суждением последовало Божественное опровержение: «Это не естественная автономная сила воды, а господство Аллаха и Его воля.
А вода всего лишь воин Аллаха, который время от времени выполняет волю Аллаха».
Вспомогательные части речи связывают в Коране смысловые модули, обозначающие Божьи повеления, упорядоченные Аллахом по мере их проявления в реальности. А нужно это для того, чтобы убедить людей относиться к реальному миру и взаимодействовать с действительностью именно в соответствии с этим порядком, что также позволяет состыковать между собой процесс творения мироздания и законоположения Шариата. А иначе как понимать «причинность», о которой говорят Ибн Таймия и его сподвижники из числа философов в аяте «Потряси на себя ствол пальмы, и на тебя попадают свежие финики» (19:25)? Разумеется, Аллах поставил осыпание фиников в зависимость от со-трясения ствола рукой Марйам; однако имеем ли мы право заключить, что Аллах вложил в ее руку природную силу, приведшую к сотрясению мощного ствола пальмы и падению фиников с ее верхушки?
Одна только последовательность явлений не может служить научным доказательством существования между ними прямой связи, даже если эта последовательность будет продолжаться целую вечность! Использование этой последовательности в качестве доказательства существования неотвратимой связи и, как следствие, скрытой силы, благодаря которой эта связь существует, беспочвенно. Я отдаю себе отчет в том, что сторонники поверхностного взгляда могу т быть изумлены моими рассуждениями. Вполне возможно, что кто-то из них заявит: «Но разве существует иное доказательство нерушимости этой связи, более четкое и веское, чем регулярная повторяемость последовательного возникновения следствия после причины без каких-либо отклонений и проволочек? Мы до сих пор не переставали убеждаться в том, что огонь воспламеняет любой горючий материал, что вода при кипении превращается в пар, что тела падают вниз под действием силы гравитации, что они разлетаются горизонтально под действием центробежной силы, что дожди выпадают из облаков при превышении определенной степени влажности атмосферы...

Мы со всей очевидностью судим о том, что связь между вещами стабильна и постоянна, и почему она не может служить аргументом в пользу того, что вещи, приводящие к строго конкретным результатам, наделены природной силой, которая и является причиной, приводящей к данным последствиям?» 

Ответ на этот вопрос заключен в напоминании научного правила, гласящего: «Знание следует за познанным» - любая информация в сознании обучающегося исследователя должна соответствовать реальности. Всякое утверждение, выносимое рассудком, должно обосновываться указанием, более того, четким объяснением из самой же реальности, и познанный объект или явление [в этой цепочке] стоит первым. Само же знание следует вторым: им является умственное представление или принятие на веру, и называется оно мафхум («понятие»). Если бы было возможно перевернуть данное правило, т. е. воспринимать познанный объект в свете первично придуманного знания, тогда исчез бы барьер, отделяющий знание от невежества и исследователь получил бы право легко придумывать любые теории и догадки - реальность полностью следовала бы за его представлениями и гипотезами!
Поняв данное правило, следует отметить, что в нашем случае рассматриваемым «познанным объектом» является видимая последовательность между предшествующим и последующим явлениями. Для того чтобы наши понятия и представления действительно соответствовали знанию истинного качества, необходимо, чтобы наши понятия строились в соответствии с наблюдаемой реальностью. В данном случае реальность не говорит ни о чем, кроме последовательного возникновения одного события за другим. Эта последовательность стабильна и постоянна, и соединяет она две определенные вещи. Это и есть «подлинное знание».
Как бы долго ни длилось наблюдение и ни продолжалось неизменное постоянство в возникновении одного явления после другого, кажущегося причинным, это не принесет нашим знаниям ничего нового. Подтверждение само по себе не может породить ничего нового.
Если один из этих философов скажет: «Извлекая из постоянного повторения последовательности и смены одной вещи другой вывод о существовании заключенной в первой вещи силы, приводящей к воз-никновению второй вещи, мы не выходим за рамки принципа "знание следует за познанным", ибо данное суждение опирается на наблюдаемую реальность. Иначе говоря, это непрерывное и постоянное возникновение следствия после возникновения причины», то мы ответим: да, действительно, вывод о скрытых факторах на основе очевидных фактов является здравой научной методологией, а точнее - ее неотъемлемой частью, без которой она была бы недееспособной. В своем действии она подчиняется принципу «знание следует за познанным (явлением)». Однако базируется ли в данном случае вывод на полноценной научной стезе, декларирующей здравость вывода и соответствие его требованиям, предъявляемым к знанию?
Данный вывод зиждется исключительно на голом воображении, т. к. наблюдение не дает вам ничего, кроме факта следования одного явления за другим. Анализ факторов этой последовательности ставит нас перед множеством гипотез. Версия о существовании в «причине» некой силы лишь одна из этих гипотез. Сфокусированность нашего рассудка только на этой версии - неосмотрительная поспешность и несомненное противоречие принципу «знание следует за познанным».
Например, вердикт о том, что связь между огнем и сгоранием доказывает наличие производящей сгорание и заключенной в огне силы, может основываться на одном из двух доказательств, и третьего не существует:
1) открытие этой конкретной силы (причинности ) и ее сущностных субстанций, заключенных в огне. К этому не пришел еще ни один исследователь;
2) если Сам Творец огня сообщит нам, что Он вложил в него эту автономную силу, которая и производит действие огня. Однако Творец огня ничего подобного нам не сказал. Наоборот, то, о чем Он многократно говорил нам, свидетельствует против этой версии.
Данное ложное представление обусловлено следующим обстоятельством: когда кто-либо из нас прислушивается к внушению души, находящейся под впечатлением от ощущений и заблуждений, тогда он обнаруживает, что его душа поддалась влиянию повторяющихся однообразных внешне взаимосвязанных процессов материального мира и не допускает и мысли о возможности возникновения в них какого-либо отклонения. После долгих лет наблюдения нам кажется, что отдельное существование этих двух вещей невозможно, и поэтому несомненно, что это - действие вложенной в материю силы. Конечно, продолжительное привыкание глаза и мысли к данной связи заставляет душу, легко принимающую ложные представления, подчиниться принципу безусловного рефлекса, о котором говорят ученые древности и современности.
Вот я и спрашиваю - какова разница между тем, что ты можешь увидеть, и ощущением собак, на которых Павлов провел свои опыты?Собаки ощущают неразрывность связи между звонком и подачей пищи. После долго вырабатывавшейся привычки псам кажется, что между звонком и приемом еды есть неразрывная связь, словно это в звонок вложена сила, вызывающая подачу пищи. Человеку же кажется нерушимой связь между огнем и сгоранием, вызываемым силой, вложенной, по его представлениям, внутрь огня. Эти ощущения в человеке, как и в собаке, образовались в результате опыта продолжительного наблюдения последовательного возникновения одного события, «следствия», сразу после «причины». Подобно фантастическому представлению псов о существовании в звонке вложенной в него силы, «вызывающей» появление еды, хотя с их точки зрения это является адекватной оценкой реальности, ничуть не менее надуманным является представление человека о существовании вложенной в материю силы, хотя эта оценка окружающей действительности далека от истины.
Если бы собаки имели возможность изъясняться по человечески, они бы, несомненно, стали отстаивать все те же «гипотезы», истинность которых доказывают философы, утверждая существование вложенной в вещи силы, которая якобы и обусловливает механизм причинно- следственной связи в мироздании. Разница разве что в огромной сфере, затрагиваемой вторым, и незначительности первого.
Ранее мы уже ссылались на постулаты, обусловленные свойствами Творца как Создателя (рубубийа) и Бога (улюхийа), которые поддерживаются неоспоримыми кораническими текстами. Бесспорным является и постулат о том, что Аллах - Производитель (Фа'аль) всякой вещи, а также то, что нет ни мощи, ни силы ни у одной из граней этого бытия, как нет и чего-либо, свидетельствующего об этом, а вся сила является силой Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, Его мощью и Его предрасчетом. Ни один из мельчайших и крупнейших объектов мироздания не высвобождается из под Его власти и контроля ни на миг. Такова суть позиции сторонников Сунны и согласия, и выражается эта позиция так: следствия и результаты возникают в сопряженной последовательности с бытийными «причинами», но не под их воздействием, то есть следствия не есть итог влияния действопроизводящей способности «причин». Затем они сжали это воззрение до тезиса «следствия возникают при них (причинах), а не в результате их».
Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) снова противоречит собственным высказываниям, и его позицию здесь нельзя назвать последовательной. Вопреки открытому принятию им философской позиции, согласно которой материя - субстанция, наделенная природной силой, он так комментирует поэтическую строку: «О да! Всякая вещь за исключением Аллаха - ничто (батыль)». Он пишет: «Все сущее, кроме Аллаха, не существует само по себе. Оно не имеет от самого себя ни бытия, ни движения, ни работы, ни полезного воздействия на прочие вещи, ибо все это в совокупности  творение Аллаха, Его абсолютное мастерство, Его изобретение, Его творение (тасвир). Все вещи, когда Аллах отмежевывается от них, - ничто (батыль). Достаточно для их небытия и недействительности их сущности, если Аллах покинет их и не будет поддерживать их действие Своей творящей способностью и подпиткой. И раз уж сами по себе вещи являются пустыми (батыль), а истина принадлежит Аллаху, пребывает с Аллахом и нисходит от Аллаха, следовательно, слова поэта "О да! Всякая вещь за исключением Аллаха - ничто" отражают истину».В другом месте, рассуждая на эту же тему, он говорит: «Самое честное высказывание, некогда предложенное поэтом, - это слова Лябида "О да! Всякая вещь за исключением Аллаха - ничто". Так, всякая вещь, если взглянуть на нее с позиции ее сущности, предстает твоему взору как ничто (‘адам), нуждающееся в Живом Вседержителе. Но если взглянуть на ту же вещь, уже обхаживаемую заботливой рукой предопределения от "Того, Который дал каждой вещи натуру ее, а затем повел", тогда она предстанет твоему взору как нечто существующее, облаченное в украшения чести и совершенства».
Сопоставьте эти ласкающие слух слова Ибн Таймии, почерпнутые из подлинного Единобожия, с его повторяющимся высказыванием: «Истинно, в огне есть сила, обуславливающая нагревание, в воде есть сила, обуславливающая остывание...» И, мол, утверждать, что Аллах производит действие при них, а не посредством их, - значит делать ошибку и противоречить рассудку и Корану. Судите сами, насколько противоречива его позиция! Совершенно очевидно, что если в огне действительно заключена сила, причиняющая нагревание и сожжение, то он неизбежно будет продолжать выполнять свою функцию, даже если Аллах и лишит его Своего внимания - ведь тогда огонь абсолютно самостоятелен и независим от Него благодаря вложенной в него Аллахом автономной силе.
С другой стороны, ничуть не менее очевидно, что если наша версия о том, будто любая вещь становится недействительной, когда Аллах отмежевывается от нее, верна, то логично утверждать, что вещи не содержат в себе так называемой силы и не могут влиять [друг на друга]. А увязаны они с воздействием и силой посредством Божественной заботы, не оставляющей все сущее ни на миг, как об этом говорит Ибн Таймия. Их кажущаяся способность к взаимовлиянию сравнима с солнечными лучами, освещающими черную стену: если Солнце закрыть, стена вновь станет черной. Неужели и в этом случае найдется тот, кто заявит, что в стену заключены световые волны и она продолжит отражать их своей поверхностью, даже если доступ солнечных лучей к ней будет прекращен?
Первое мнение - это прочная позиция Ибн Таймии, неоднократно приводимая им. Второе суждение также неоднократно высказывалось тем же Ибн Таймией.
Я не знаю, как это объяснить и с чем увязать. Вместе с тем я осознаю, что любой из нас не раз обжигался на собственных ошибках. Примером непогрешимости может служить только Пророк (сас). Быть может, рассуждения Ибн Таймии о строке из стихотворения Лябида отражают его окончательные убеждения, к которым он пришел к концу жизни. На мой взгляд, корень его высказываний о наличии в материи автономно действующих сил произрастает из блудливых философских воззрений. Видимо, став более зрелым, он сумел перешагнуть через них и поэтому вполне заслуживает Божьего прощения и награды от Аллаха, если это угодно Всевышнему.

* * *

При анализе рассуждений Ибн Таймии (да помилует его Аллах!) я не ставил перед собой цель выставить его ошибки для осмеяния. Я лишь хотел четко показать, что Ибн Таймия - яркий пример вождя тех, кого сегодня называют салафитами (салафия), - принял собственную точку зрения по двум изложенным вопросам, отнюдь не следуя праведным предкам салафа. Отстаивая свое мнение, он в обоих случаях делал это вовсе не потому, что оно разделялось прослойкой предшественников уммы или хотя бы кем-то из них. Более того, мы точно знаем, что на протяжении всех трех веков не было ни одного из праведных предков, кто заявил бы, что мироздание безначально как прототип и тварно по сути (кадимун биннау'ы ва хадисун биль-'айни). Такова формулировка этого тезиса в авторстве Ибн Таймии. Среди праведных предшественников не было и тех, кто утверждал бы, что в вещи заключены силы, оказывающие друг на друга прямое воздействие. Однако в обоих случаях он защищал свое мнение, опираясь на методологию, определение которой было дано нами в первой части книги. Мы не брали во внимание, был ли он прав, доказывая правоту своего мнения. На мой взгляд, я достаточно подробно и методично изложил свои рассуждения по этому поводу.
Следовательно, в реальной истории салафа именно как «предшествия» нет того, что может считаться источником Закона или бесспорным аргументом для доказательств и исследований. Таким источником являются Писание Аллаха, Сунна Его Посланника (сас) и иджма мирового сообщества мусульман, а единственной спасительной дорогой к пониманию Писания и Сунны и к подчинению их власти является последовательное соблюдение неизменных правил арабского языка в толковании Священных текстов, в т. ч. использование принципа аналогий.

Деятельность верующего в соответствии с Писанием Аллаха и Сунной Его Посланника (сас), наставленная на стезю неизменных правил, есть стандарт и аргумент, способный служить основанием для классификации слов и поступков всех мусульман без исключения и независимо от региона проживания и принадлежности к тому или иному течению. Отличия между мусульманами нельзя использовать как аргумент, свидетельствующий о чем бы то ни было вопреки Писанию Аллаха и Сунне Его Посланника (сас).
Только что мы имели возможность убедиться, как Ибн Таймия, ничуть не сомневаясь, идет вразрез со всем салафом, представленным последователями Малика, Ахмада, аш-Шафии и Абу Ханифы. Именно так он высказался в приведенной цитате, следуя тому, что, на его личный взгляд, наиболее точно соответствует методу толкования Священных текстов. И несмотря на всю извращенность принятых им воззрений и нашу безоговорочную убежденность в том, что он свернул с тропы верного понимания данной стези и методики ее применения, мы все же не можем позволить себе вывести его из круга спасшегося исламского сообщества, которое мы называем «сторонники Сунны и согласия»; наоборот, мы пытаемся найти для него оправдание и показать, что он пришел к намеченной им цели, однако ошибся с выбором ведущей к ней дороги.
Давайте обратим взор на тех, кто отводит взгляд от данной методологии, вместо нее используя в качестве канона так называемые «реалии жизни предков». Невозможно понять, как можно давать реалиям жизни предков такие оценочные комментарии, которые уводят далеко в сторону от стези поиска действительной истины и от правил толкования Священных текстов?! И как следствие, они оказались запертыми в стенах ими самими разработанного узкого мазхаба, в свете которого судят о себе и обо всех прочих людях. Поэтому реалии жизни салафа расцениваются ими как единственный судья, отделяющий истину ото лжи. При этом ими не проводится вообще никакого разграничения между аспектами, входящими в список несомненной истины, и другими вопросами, составляющими перечень несомненной лжи, а также проблемами, в которых до сих пор живы глубокие противоречия между сторонами. Авторитетные толкователи (муджтахиды) получили достаточно простора, чтобы разойтись во мнениях. Сейчас мы занимаемся рассмотрением примеров их расхождения.
Как вы полагаете, если бы мы взглянули через призму идеологии этих людей на мнения Ибн Таймии, подобные двум приведенным, какой вердикт об этом ученом вынесли бы мы с позиции искусственно разработанных ими стандартов? Во-первых, мы были бы обязаны вывести его из круга праведного исламского сообщества, обозначенного понятием «салафия», потому что он принял такие убеждения, которые не одобрил бы ни один из родоначальников нашей уммы. Во-вторых, мы были бы обязаны определить его как модерниста и, наверное, даже как многобожника, потому что он отступил от истины, за границами которой нет ничего, кроме заблуждения, ибо в этой призме истина является застывшей на страницах летописей и справочников реальностью, лишенной всякого движения и развития, историей, запечатлевшей ступени развития трех веков на заре Ислама. Мы не имели бы права принять во внимание необходимость координации с какой бы то ни было методологией систематизированного научно обоснованного подхода к познанию и весов для толкования Священных текстов. А ведь эти весы предупредили бы возникновение конфликтов и расхождений в некоторых или во многих ситуациях, если бы мы памятовали о них и придали бы им статус Закона, определяющего процессы законотворчества и толкования.

3. Суфизм и связанные с ним проблемы

Суфизм (тасаввуф) - это новое название старой сути, потому что называемая этим именем суть есть не что иное, как стремление к очищению души от порой заполоняющих ее негативных душевных процессов, таких как зависть, высокомерие, жизнелюбие, властолюбие...
По своей сути очищение души невольно заставляет человека сделать своей главной жизненной целью обретение любви Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, Его удовлетворение тобой, научение упованию на Него и всецелое самопосвящение Ему Одному. Ведь душа, отягощенная безрассудством, сама по себе не сможет освободиться и вообще не начнет последовательного движения к выполнению данных обязанностей. В результате Ислам в жизни носителя этой души остается не более чем обрядами, или же, что еще хуже, исполнение большинства требований Ислама вполне может послужить подпиткой низменных душевных качеств; например, благодаря своим знаниям и приверженности Исламу такой человек получает возможность видеть себя выше окружающего общества или же стремиться к получению от религии каких-то практических выгод, как, например, внушение окружающим уважения к себе и даже обретение славы благодаря выполняемым им общественно-полезным деяниям.
Нет нужды доказывать, что для подобного человека Ислам - не более чем чешуя, прикрывающая срамнейшие душевные болезни и низменные качества, ради избавления сущности человека от которых Ислам и явился. И нет необходимости доказывать, что наиглавнейшее предназначение Ислама, собственно, сама его исконная сущность стремиться к очищению души от подобных загрязнений. После достижения челове-ком первого этапа Аллах сажает в его сердце ростки стремления всегда быть под Его благоволением (ридо), упования на Него, любви к Нему, полной самоотдачи Одному Аллаху, страха перед Ним и т. д.

Ведь на самом деле подлинное значение джихада, к которому Всепочитаемый и Всеславный Аллах так часто призывает, вменяя его нам: «Усердствуйте (джахиду) на пути Аллаха надлежащим образом» (22:78), заключено в непримиримом противостоянии низменной стороне души ради очищения ее от всех пороков с целью последующего облачения ее в наряды подлинной красоты и украшения Божественными истинами. Поэтому джихад как борьба, ведомая через затрату личных средств и личное участие в боевых столкновениях, является только одной ветвью древа той борьбы [с собой], которая необходима прежде всего.

А внутренняя подоплека греха (батынуль-исм), избавиться от которой Всевышний множество раз призывает нас на страницах Священного Корана в аятах, подобных следующему: «Оставьте внешнее проявление греха и внутреннюю его первопричину, живущую в человеческой душе» (6:120), по сути есть не что иное, как низменные душевные качества, налагающие на сердце покровы тьмы, вследствие чего оно не может наблюдать Истинного. Ведь выраженный различными способами и часто повторяющийся в Коране призыв к очищению, как, например: «И скажи: "Не следует ли тебе очиститься? Я укажу тебе путь к твоему Господу, и ты станешь богобоязнен"» (79:18-19), является именно призывом к очищению души от отрицательных свойств и эгоизма в его полном смысле.
Ну, а высота ихсана, которому дал определение Посланник Аллаха (сас) и к достижению которого он призывал верующих в хадисе от Умара ибн аль-Хаттаба и Абу Хурайры: «Поклоняться Аллаху так, будто ты видишь Его; ведь даже если ты Его не видишь, Он тебя все равно видит!» - является такой целью, прийти к которой можно исключительно через данное очищение и через познание душой любви к Аллаху, страха перед Ним, упования на Него, поиска Его благоволения к тебе и полной самоотдачи себя Одному Аллаху, Всепочитаемому и Всеславному.
Человек, искренне посвятивший себя Богу-Творцу (муслим), не сомневается в том, что эти истины являются сущностью и святая святых настоящего вероисповедания. Именно эти духовные свойства красоты в праведных родоначальниках нашей уммы и достижение ими познания Истинного сделали их звездами, сияющими посреди мрака, и не имеет абсолютно никакого значения, какое обобщающее название закрепили за ними люди с одной целью - выразить присущие нашим предшественникам высокодуховные Боговдохновенные качества, в которых нет сомнения.

Отсюда следует, что стремление очистить душу и заполнить ее саженцами подлинных значений веры является благородным и вмененным каждому человеку делом, при условии, если достижение результата происходит в соответствии с канонами исламского Закона, почерпнутого из Писания Аллаха, Сунны Его Посланника (сас) и согласия мирового сообщества мусульман. Стремление к очищению является бесполезным и воспрещенным действием, если оно не согласуется с какой-либо из установок исламского Закона. В первых двух разделах настоящей главы мы уже привели примеры деяний, являющихся, по общим оценкам, праведными, а затем привели примеры деяний, которые также сообща расцениваются как запретные. 

Однако существует множество иных деяний и путей воспитания, придерживаться каковых некоторые люди обязывают самих себя и направляют к ним своих учеников, стремясь к максимально качественному очищению души от низменных свойств человеческой натуры, к подчинению сердца Боговдохновенным ощущениям и подлинным значениям веры. Данный разряд деяний и методик воспитания духа не безупречно согласуется с канонами Закона, но наряду с этим не существует абсолютно четких аргументов, указывающих на запретность и недействительность их как противоречащих данным началам и канонам. Поэтому по своему статусу такие деяния относятся к толкуемым аспектам богословия (иджтихад), в любых ситуациях и с любых точек зрения вращающимся внутри свода начертанной стези в понимании Писания и Сунны, а также внутри правил, регулирующих их толкование и практическое выполнение. Здесь мы вновь напоминаем, что некоторые основы данной методологии являются объектом изучения и дискуссий вокруг их понимания и применения. 

Указанные иджтихадом обоснованные пути и деяния, используемые в качестве средства осуществления главнейшей задачи Ислама в своей совокупности являются приемлемыми и одобряемыми Законом. Здесь они подобны прочим деяниям, основанным на иджтихаде. Автор некой позиции подобного ранга не вправе использовать изысканное им лично мнение как аргумент против иного обоснованного мнения; в свою очередь, и его оппонент не имеет права занимать иную позицию по отношению к автору другого мнения, потому что другого стандарта и судьи, помимо правил начертанной стези, между ними не существует, а само правило применительно к соответствующей проблеме является объектом исследования и иджтихада. Вот почему судить о заблуждении и порочить кого-либо на основании выработанной авторской позиции  значит покушаться на вероустав и на весы Закона, а также практиковать эгоизм и жажду доминирования от имени вероустава и защиты истины.
Авторски обоснованные иджтихадом пути и деяния, входящие в сферу стремления к приобретению истинных ценностей Ислама и ведущие к его сердцевине, а впоследствии принявшие имя «суфизм», многочисленны и разнородны.
К ним относится приглашение друг друга к участию в «круге поминания»  в определенное время и в определенном порядке. Однако многие из причисляющих себя к мазхабу, позиционирующему себя как «салафитский», отвергают этот вид поминания и отрицательно относятся к выполняющим его людям, рассматривая это деяние как ересь и заблуждение и обосновывая это тем, что о собрании для зикра в форме круга и в таком порядке не было известно в эпоху предшественников и что, дескать, нет этому свидетельства ни в Писании, ни в Сунне.
Однако люди, участвующие в подобных круговых собраниях, опираются на веский аргумент, содержащийся в аяте «Которые поминают Аллаха стоя, сидя и на боку...» (3:191). Данный вид зикра не выходит за рамки аята, обобщающего порядок проведения зикра. Исключение распространяется на действия, особо оговариваемые Священными текстами. К примеру, сюда можно отнести зикр, сопровождаемый ритмичными движениями (например, топтание на месте с хлопаньем в ладоши, бег по кругу, кружение на месте) и согбенным положением тела человека, выполняющего зикр стоя. Этого делать нельзя, подобные виды зикра выходят за границы обобщающего коранического текста, что объясняется жестким запретом на пляски и движения в наклонном положении. В случае совмещения законного и запретного в прикладном аспекте вероустава более сильное последствие имеет запретное, на что указывает следующее правило: «Устранению разлагающих факторов отдается приоритет перед воздействующими положительно». Если человек совершает зикр в одиночку или с товарищами, делая это в любом состоянии и в любое время, избегая конкретного действия, запретность которого обоснована стабильным аргументом, тогда этот зикр является законным и богоугодным на основании приведенного аята обобщающего значения.
Помимо этого, в доказательство своей правоты суфии приводят многочисленные достоверные хадисы  такие как приведенное у Муслима пророческое высказывание, переданное от Абу Сайда аль-Худри: «Если только народ сядет поминать Аллаха, то их обязательно осенят ангелы, покроет их милость от Аллаха и снизойдет на них умиротворение. А Аллах упомянет о них в Своем окружении». В другом пересказе у Муслима приводится хадис от Абу Хурайры: «Истинно, есть у Аллаха ангелы  свободные путешественники, следующие по собраниям зикра». При этом следует понимать, что собрания для поминания Аллаха должны устраиваться в строго определенное время и в определенном душевном состоянии. Однако как нигде в первоисточниках не приводится текста, оговаривающего, каким конкретно должно быть это душевное состояние и в какие периоды суток следует их собрания проводить, точно так же нигде не найдено и текста, обязывающего сторониться определенного состояния и конкретного времени. Следовательно, оснований для того, чтобы назвать нововведением ориентированность на определенное состояние и период суток, существует не больше, чем для того, чтобы назвать нововведением отсутствие ориентированности на какое-либо состояние и время.
Я не собираюсь заниматься здесь анализом того, какая из двух позиций ближе к истине,  просто потому, что это никак не согласуется с заданной целью книги. Но вот что меня действительно заботит, так это необходимость со всем беспристрастием заявить: 1) данная проблема является толковательной, определяемой личной позицией (иджтихадом) исследователя; 2) оба мнения могут опираться на аргумент, входящий в рамки начертанной стези и единодушно наделяемый регулирующим законным статусом.
Несомненно, сторонники обоих взглядов твердо убеждены в необходимости избегать незаконных нововведений, и здесь они едины в оценках. Разногласие вызывает лишь «реализация обусловленного Священным текстом», т. е. непосредственного применения данного начала в многочисленных узких вопросах, по которым в первоисточниках нет однозначных указаний.
Разумеется, опора на собственные богословские изыскания до такой степени, когда самоуверенность доводит до беспочвенного обвинения оппонентов в заблуждении, в привнесении в религию новых элементов и распутстве, полностью противоречит исконному предназначению вероустава. Такая стратегия поведения целых групп указывает лишь на преступный эгоизм, замаскированный под маской призыва к вероуставу и поддержки истины. С этой беспристрастной позиции между обеими сторонами и мнениями нет никакой разницы.
Сюда также относится поминание Всевышнего Аллаха путем многократного повторения слова «Аллах» или любого другого из имен Бога-Творца вне предложения с законченным смыслом. Большинство причисляющих себя к «салафитскому мазхабу» отвергают подобный зикр и объявляют, что он харам (запретен). Они утверждают, что зикр, основанный на произнесении одного только имени Аллаха есть заблуждение. Сколько раз Ибн Таймия причислял тех, кто возвеличивает Творца таким образом, к заблудшим еретикам! В доказательство они (салафиты) ссылались на то, что все до единого из приводимых в Писании и Сунне славословий (зикр) являются фразами с законченным смыслом, например: «Нет бога, кроме Аллаха»; «Я прошу прощения у Аллаха»; «Пречист Аллах!»; «Нет мощи и нет силы, но только с Аллахом», и что, мол, ни одно из канонических славословий не представлено отдельным именем Аллаха; поэтому восславление Аллаха отдельным именем («Аллах», «Живой» и т. п.) является незаконным нововведением.
Ибн Таймия ссылается на то, что повторение одного имени Аллаха постепенно подводит поминающего Его к пантеистическим бредням и к убеждению в единстве бытия. Однако все мировое сообщество мусульман не считает предосудительным поминание Всевышнего Аллаха многократным повторением отдельно взятых Его имен и качеств или же повторением каких-либо формул и предложений, указывающих на один из аспектов единственности Бога-Творца, и Его восславление. Свою позицию они обосновывают совершенно понятным аятом Корана: «И поминай имя Господа твоего утром и вечером» (76:25). Общеизвестно, что первейшим именем Всевышнего является имя Аллах. А вот другое обращение Всепочитаемого и Всеславного Аллаха «Поминай Аллаха с покорностью и страхом про себя и негромко по утрам и перед закатом и не будь одним из беспечных невежд» (7:205). Поминание Аллаха про себя (в душе) является более общим, чтобы быть привязанным к значению предложения с совершенным смыслом, в котором заключается один из канонов Единобожия и возвеличивания Аллаха. Предложение само по себе является комплексом словосочетаний, а зикр, произносимый про себя, не обязательно должен опираться на одно из этих словосочетаний. Очевидно, что в данном аяте речь идет о необходимости не забывать об Аллахе, о чем красноречиво говорит концовка данного аята: «И не будь одним из беспечных невежд». Данный зикр совершается путем многократного повторения в сердце священного имени Аллах или одного из качеств Всевышнего Аллаха, например: Создающий (Халик), Содержатель (Раззак), Образователь (Мусаввир), Мудрый Судья (Хаким), т. е. свидетельство посредством произнесения Его отдельно взятого имени или Его общеизвестного качества.
Мы не ставим перед собой задачу защитить одну из позиций и не прибегаем к средствам, доказывающим, что обоснованность одного мнения солиднее базы другого. Следует понимать, что доказательства, используемые обеими сторонами, условны и небезупречны; поэтому здесь и существует расхождение. Разумеется, оба мнения не выходят за рамки круга приверженности Писанию Аллаха и Сунне Его Посланника (сас), что обусловлено весами трактовки Священных текстов и методологией изучения и исследования. А что действительно выходит из данного круга, так это позиция человека, рассматривающего собственное мнение как достаточное основание для того, чтобы охарактеризовать сторонника иной позиции эпитетами типа «склонение к распутству и заблуждению». Вот это обвинение как раз таки и выходит за рамки методологии, поскольку оно, несомненно, есть самоуправное обращение с вероуставом Аллаха, выраженное узакониванием того, чего Всевышний Аллах не одобрил.
Суждение о заблуждении лиц, использующих в качестве аргумента слово Всевышнего Аллаха: «И поминай имя Господа твоего утром и вечером» (76:25), в свете которого они считают приемлемым одно словное поминание Аллаха, - это утверждение того, чего Аллах не одобрял. Это суждение суживает рамки понимания речи Аллаха. Оно свидетельствует также о неприкрытом самолюбии декларирующей его личности, проявляемом в беспардонном наделении себя одного правом трактовок коранических аятов и в лишении этого права всех остальных.
В свою очередь, адресованное первой группе со стороны второй группы обвинение в заблуждении того, кто, исходя из проведенного им лично анализа первоисточников, счел, что поминание Аллаха обязательно должно производиться путем повторения законченного по смыслу предложения, а не в виде повторения одного из имен Аллаха или Его качества, также является самоуправным узакониванием того, чего Аллах не одобрил. Эта позиция также суживает рамки понимания речи Аллаха, и любой ее приверженец, образно выражаясь, садится на борт патологического самолюбия в религиозном вопросе, обязывающем максимально противостоять навеваемым эго желаниям и страсти к доминированию. 

Разумеется, нет ничего предосудительного в дискуссии между сторонами по любому из неоднозначных и открытых для исследования вопросов. Такую работу необходимо вести, чтобы сообща находить единую истину на весах Всепочитаемого и Всеславного Аллаха. Если удастся прийти к ней и сплотить ряды в следовании ей - отлично! Если нет, тогда одна группа обязана простить другую и, кроме того, призвать строго придерживаться того, на что указывают проведенные ею исследования. Таковы требования вероустава Аллаха, к этому призывают методология познания, методика ведения иджтихада и толкования Священных текстов.
Что же мы видим на практике? Эта взвешенность очень далека от верующих, буквально пропитанных убежденностью в правоте как одного мнения, так и другого. Они неустанно обвиняют сторонников иного мнения в заблуждении, сумасбродстве, отступничестве и новаторстве и при этом совершенно не отдают себе отчета в том, к каким последствиям приводит эта манера категорично судить обо всех и вся - к душевной боли, ненависти и вражде. А ведь вероустав Аллаха изначально был призван покончить именно с этими пороками, чтобы объединить людей в садах человеческого единства, братства и любви.
Сюда относятся также термины, принятые на вооружение суфиями, умы которых занимала великая задача - как максимально эффективно способствовать очищению людских душ? Это такие понятия, как «время» (вакт), «статус» (макам), «состояние» (халь), «сжатие и отпущение» (аль-кабду валь-баст), «Закон» (Шариат), «откровенная истина» (хакыкат), «путь» (тарикат).
Видимо, кто-то из исследователей, взглянув на эти термины и на воспитательные принципы, соблюдаемые мюридом в соответствии с этими понятиями, пришел к выводу о том, что эти вещи являются незаконным нововведением, привнесенным в религию, которая уже и так достигла полноты и законченности благодаря Писанию Аллаха и Сунне Его Посланника (сас), на основании свидетельства: «Сегодня Я ради вас привел к совершенству вашу религию, довел до конечной полноты Мою милость к вам и одобрил для вас в качестве религии Ислам» (5:3), полностью их проигнорировал и не взял на вооружение.
Среди глубоких знатоков хадиса и его пересказчиков были такие, кто отрицательно относились к углубленному описанию состояний души и к оперированию данными терминами и словами. Такую позицию занял Абу Зур'а по отношению к аль-Харису аль-Мухасаби и его книгам. В частности, аль-Хатыб аль-Багдади передает слова Саида ибн Амра аль-Барза'и: «Я стал свидетелем того, как Абу Зур'а, когда его спросили об аль-Харисе аль-Мухасаби и его книгах, ответил: "Берегись его книг! Прибегни к преданиям (хадисам), ибо в них ты найдешь достаточно знаний, чтобы не нуждаться в его книгах"». Аналогичную позиции по отношению к аль-Харису аль-Мухасаби занял и Ахмад ибн Ханбаль: аль-Хатыб аль-Багдади говорит, что имам Ахмад с глубоким почтением относился к нему (аль-Мухасаби) и весьма сильно впечатлялся его речами, но, несмотря на это, не советовал слушать его лекции и перенимать от него наставления и знания.
И все же большое число ученых эпохи салафа использовали эти термины и систематизировали принципы очищения души и просвещения сердца с помощью заключенных в данных терминах понятий. К их числу относятся Сахль ат-Тустари, аль-Харис аль-Мухасаби, аль-Джунайд аль-Багдади, Маруф аль-Кярхи и многие другие. Их отношение к этим аспектам духовного развития исходило из того, что они (аспекты) есть не более чем подробная методика достижения того, о чем обобщенно говорит Писание Аллаха и Сунна Его Посланника (сас), а именно  как на практике следует заботиться о сущности человека и защищать ее от греховных наслоений и губящих душу преступлений. Они рассматривали эту (суфийскую) практику как способ обеспечить человека достаточной технологией построения всестороннего заслона от возникающих на жизненном пути губительных опасностей и дьявольских наущений.
Если подробная выкладка обобщений Корана и Сунны или же деятельность, отвечающая их требованиям, есть строжайше запретное новшество (бид'а мухаррама), тогда все до единой из наук Шариата  тоже запретное нововведение . Эти дисциплины являются либо более поздней систематизированной богословами разработкой общих тезисов Писания и Сунны, либо инструкциями, необходимыми для практического выполнения содержащихся в них предписаний; однако до сих пор никто не заявил о том, что заниматься шариатскими науками - это безусловный харам.
Пророк (сас) сказал, например: «Я всего лишь человек, и ко мне приходят люди с судебными исками друг к другу. Может статься, что кто-то из них более красноречив, и поэтому я, сочтя, что он говорит правду, вынесу вердикт в его пользу. Но если только я отсужу в пользу кого-либо за счет того, что по праву полагается другому мусульманину, то это значит, что я присудил ему (выигравшему иск) часть Огня (Ада). Либо пусть несет его, либо пусть отказывается от своих неправомерных притязаний!»
Тот, кто осознает эту речь и внимательно проанализирует ее, поймет, что люди уже на уровне межличностных отношений обязаны по завету Аллаха неукоснительно следовать вердиктам, на которые указывают ясные знамения и явные аргументы. Им нельзя вторгаться в тайные стороны жизни друг друга. Однако забота о выполнении данных канонов не снимает с них обязанности адекватно воспринимать и анализировать реалии бытия, принимая в сердце истину. Каждая отдельно взятая личность обязана перешагнуть эти однозначные и явные суждения (здесь: баййинат), исходя из той истины, которую любой человек уже знает сам по себе, как не снимается с мусульманина и обязанность судить об этих канонах, исходя из истины, которую другие люди, кроме него, могут не знать, а не с позиции внешних однозначных канонических аргументов, известных большинству.

То, на что Посланник Аллаха (сас) обращает наше внимание в приведенном хадисе, доказывает, что вероисповедание включает два уровня канонов, точнее, смотреть на все прочие его вердикты и законоположения следует с двух ступеней  ступени судебных стандартов в мире бренном и ступени Божественного надзора в мире вечном.
Для удобства обозначения сути данных канонов давайте назовем законоположения Ислама, рассматриваемые на первой ступени, «судебными законоположениями» (ахкямун када-иййа), а рассматриваемые на второй ступени - «канонами веросуждения» (ахкямуд-дияна). Вы можете избрать иное определение и назвать первое «Шариат», второе - «Истина» (хакыка), а путь, ведущий к сохранению обоих в своих оригинальных изначальных чертах - «Тарикат» («дорога»). Второму-то набору терминов и отдали предпочтение суфии, смело ступив на этот путь.
Итак, как бы часто ни обновлялись термины и названия, прежде всего следует обращать внимание на их наполнение и утверждаемые в них идеи и взгляды. Если вы обнаружите, что они соответствуют общим понятиям Писания и Сунны, поддерживают их или же объясняют и дают подробную выкладку обобщенным предписаниям, тогда они (термины) наряду с выражающими их новыми понятиями являются исконной сущностью вероустава. Если же вы увидите, что они выходят за рамки смысловых значений, наполняющих Писание и Сунну, чересчур раздувают их рамки или противостоят им, тогда они являются незаконным нововведением, об опасности которого предупреждал Пророк (сас) и которого повелел избегать.
Однако не всякий исследователь может разделить эти взгляды, т. к. некоторые из них считают понятие «незаконное нововведение» более объемным. Они полагают, что разработка новых понятий и методик в сфере духовного воспитания и наставления народа на сближение со Всепочитаемым и Всеславным Аллахом может создать предпосылки для возникновения произвольного перестроения сути Ислама, трансформации его канонов. Меры предосторожности предопределили то обстоятельство, что эти врата по большому счету были заперты. Это есть дух и причина расхождения, имевшего место между большей частью известных нам виднейших ученых и предстоятелей салафа, на которых равнялось и будет равняться мировое сообщество мусульман.
Но разве хотя бы один из них превратил свои личные взгляды в фундамент для построения обособленного территориального образования, чтобы потом гордиться своим членством в нем? Разве с членами салафа происходило такое разделение, вызванное патологической любовью к собственным выводам? А предпринимали ли их оппоненты в ответ на их действия соответствующие контрмеры, создавая на основе своих трактовок свой обособленный, закрытый для прочих мусульман мирок? Но вот в современную нам эпоху мусульмане, поддавшись эгоистическим настроениям, сделали из этого расхождения инструмент для рассечения мирового сообщества сторонников Сунны и согласия на два огромных лагеря, обвиняющих друг друга чуть ли не во всех смертных грехах. Разве сделали верующие эпохи салафа хоть что-то подобное, вследствие чего одна часть мусульман получила бы право, как бы следуя примеру салафа, создать ареал для существования нового исламского сообщества, отколовшегося от единого мирового собрания мусульман, имеющих честь называться сторонниками Сунны и согласия? 

Если допустить, что поколения салафа вследствие внутреннего конфликта по данному и другим аспектам вероустава раскололись на два лагеря, тогда на каком основании сегодня верующие, называющие себя «салафитами», встают в ряды одного лагеря, а не другого? По какому праву и на основании какого полновесного доказательства они недвусмысленно обвиняют других в заблуждении, применяя в отношении прочих мусульман такие резкие суждения, как «извращенные религиозные взгляды» и «незаконное новшество»? И это несмотря на то, что оба лагеря составляют салаф и, мало того, являются родниками салафа, о благочестии которых и соответствии высочайшим стандартам религиозности свидетельствовал сам Посланник Аллаха (сас)! 

Если практически используемым мерилом служит научная методология, то ведь, собственно, к этому мы и призываем. Ради этого мы и написали все главы настоящей книги, стремясь наглядно показать, насколько это необходимо. Да только где же на практике видите вы следование стезе у тех, кто превратил слово салаф в суррогат, заменивший им данную методологию, и более того, полностью упразднил методологию со всеми ее сторонами и разветвлениями?
Если же они продолжат настаивать на том, что для них единственным мерилом истинности являются реалии веры и жизни салафа, то, пожалуйста, вот вам реальная общая картина жизни праведных предков уммы они пришли к единодушному согласию по тем вопросам, согласие по которым предопределилось самой методологией познания и правилами трактовки Священных текстов, и, кроме того, они занимали различные позиции в тех случаях, когда это не воспрещалось методологией и данными правилами. А как много сегодня появилось тех, кто, пойдя вразрез с салафитскими местечковыми позициями по некоторым из данных вопросов, были вынуждены пересмотреть свои убеждения и вновь стать рядовыми членами мировой общины сторонников Сунны и согласия! Проблема заключается в том, что времена, условия жизни обществ и господствующие общественные представления всегда играли большую роль в подпитке разногласий в подобных вопросах. Только поэтому мы считаем, что большинство из тех, кто в начале своей жизни отвергали науку калама, ближе к возрасту духовной зрелости изменяли свое отношение к данной науке, признавая ее актуальность и начиная углубленное ее изучение после изменения окружающих условий в благоприятную сторону.
Сюда также относятся глубинные духовные состояния и ощущения, приводящие одного из них (суфиев) к так называемому фана, или уничтожению личностных качеств и замене их Божественными. Находясь в данном состоянии, которое может охватывать всю человеческую сущность и овладевать мироощущением, человек иногда произносит слова, внешне кажущиеся противоречащими началам и канонам духовной веры и основам Закона. Отсюда берут начало горячие дискуссии между защитниками данных ощущений и отвергающими их и обвиняющими носителей данных душевных состояний в религиозной извращенности и пантеизме. Доказывая свою правоту, последние нередко ссылаются на высказывания очищенных Аллахом людей, например, на знаменитое высказывание Раби'ы аль-Адавиййа: «Боже! Не потому я стала служить Тебе, что боялась Огня Твоего! И не потому, что алкала Сада Твоего! Но лишь из-за того, что поняла: Ты - Господь, заслуживающий служения. И стала служить Тебе!».
Насколько мне известно, полемика вокруг оценки данных ощущений и вердикта о высказываниях и фразах, сходящих с языка испытывающих их людей, зародилась позднее эпохи салафа. Мне не известно, чтобы хотя бы один из имамов и ученых тех трех веков обсуждал что-либо подобное. Судя по всему, этих вопросов в те времена еще не было и в помине! Иначе говоря, среди первых поколений Ислама еще не было суфиев, которых достижение фана подвело бы к произнесению откровенных высказываний, подобных словам Абу Язида аль-Бистами (да освятит Аллах его дух!): «Пречист я!» (Субхани); «В этом халате нет никого, кроме Аллаха!»; «Я - Истинный» и т. п.
Как бы там ни было, я не думаю, что это - единственный предмет дискуссий внутри круга сторонников Сунны и согласия. Источником яростных споров вокруг практик суфизма послужили, во-первых, неопределенность границ этого вопроса, а во-вторых, незнание состояния, через которое проходит личность, переживающая данные ощущения.
Под размытостью границ я подразумеваю неправильное представление у большинства критически настроенных верующих о состоянии фана как о доктрине пантеизма, провозглашенной некоторыми философами из лагеря сторонников проистечения (файд). Эти личности рассматривают явление вселенского бытия как бытие Всепочитаемого и Всеславного Аллаха. Данную доктрину они излагают в состоянии пробуждения и полного эмоционального бдения на языке сухой логической констатации; при этом ни одного из них не охватывает чувство всепоглощающего трепета перед Устроителем бытия в этих множественных мирах, а эти миры - единственное, что занимает их мысли и ощущения, и согласно их ошибочным представлениям, Аллах не открывается в большинстве из этих миров.Данное заблуждение, поразившее множество философов древности, в некоторой степени передалось и исламским мыслителям. Последние, кто угодили в эту трясину и безумие, - западные экзистенциалисты, под которыми я подразумеваю группу философов, признающих бытие Аллаха, а не атеистический лагерь, называющий себя «свободными экзистенциалистами». Духовным отцом этого течения считается датский мыслитель Сьерен Кьеркегор.
Однако утрата личностных качеств и приобретение Божественных, то есть фана, о чем мы сейчас ведем речь, - это состояние глубокого погружения, которое охватывает человека и подводит его к ни с чем не сравнимому трепету перед Устроителем мирозданий! Его рассудок глубоко убежден в существовании этих миров, но при этом он полностью отключен от реальности. Знамением тому служит то обстоятельство, что во время наступления фана пребывает в состоянии экстаза, по-арабски джазб, препятствующем взаимодействию с окружающим миром на общественном и бытовом уровнях. Так длительное время происходило, например, с шейхом Ахмадом аль-Бадави (596-675гг. х.), как утверждают его биографы. Других упомянутое состояние охватывало лишь время от времени, после чего они вновь возвращались в реальность, к естественному взаимодействию с жизнью.
Напуганные неправильными представлениями о духовном течении, движущемся в потоке глубинных духовных состояний, люди еще яростнее стали отвергать подобные практики из-за того, что просто не могли адекватно воспринимать слова и фразы, сходившие с языка людей, переживавших данные состояния. Примером тому служат упомянутые высказывания Абу Язида аль-Бистами (да помилует его Аллах!), слова которого «В этом халате нет никого, кроме Аллаха» были восприняты как доказательство его приверженности идее о пребывании Бога во всем окружающем мире и призыв принять ее. Но если бы люди разобрались в обстановке, изучив биографии и взгляды этих мужей, они не стали бы торопиться принять в сердце ложное понимание и не поторопились бы с шокирующими обвинениями! Они осознали бы, что каждый истинно верующий в Аллаха имеет долю этого исчезновения собственного «я»; однако это не исчезновение ощущений всего, помимо Аллаха, а исчезновение стремления ко всему прочему, помимо Аллаха. Это исчезновение (фана) представлено убеждением в том, что только Аллах приносит пользу и вред, в честном уповании на Него, самопоручении Ему, подчинении Его воле и любви к Нему через исполнение того, что любит Они чего хочется Ему. Но дело в том, что эти мужи (да помилует их Всевышний Аллах!) ввиду длительного пребывания в состоянии, когда, достигнув способности наблюдать за Всепочитаемым и Всеславным Аллахом и приучив себя видеть во всех сторонах бытия явление качеств Аллаха перешли из стадии воли к стадии чувственного восприятия. Далее кто-то из них продолжал пребывать в этом состоянии, а кто-то выходил из него, вновь возвращаясь в повседневную реальность. Последние посчитали необходимым следовать стезе между объединением и разделением. Таков и есть высочайший пост (макам), которым обладали избранные Божьи посланники и пророки, и именно с него как со своей цели и обязаны не спускать глаз движущиеся к Всепочитаемому и Всеславному Аллаху.
Никто, на мой взгляд, не высказался на эту тему точнее и красивее, чем Ибн Таймия (да помилует его Аллах!), давая анализ сущности фана и отношения к нему Закона, несмотря на спорные моменты в его рассуждениях. Вероятно, будет лучше, если я приведу эту его речь целиком:
«Фана, имеющее место в рассуждениях суфиев, толкуется тремя положениями.
1. Полное и окончательное отторжение сердцем желания всего прочего, помимо Господа. Это - упование на Него, служение Ему и все прочее, сопутствующее этому. Это - действительная истина и подлинная сущность Единобожия и искренности. В действительности это - служение сердца, его упование, возложение надежд, его обращенность и устремленность к Одному-Единственному Аллаху, у Которого нет соучастника, и сопутствующие этому познания и состояния. Никто не смеет выйти за рамки этого.
Это и есть "непорочное сердце" о котором Аллах сказал: "Кроме тех, которые предстанут перед Аллахом с непорочным сердцем" (26:89). Здесь подразумевается полная незапятнанность сердца порчеными вероубеждениями, порчеными желаниями и тем, что сопутствует этому.
Состояние фана не исключается состоянием бака . Отнюдь, оба совместимы друг с другом. В результате в рабе исчезает желание ко всему, помимо Аллаха, даже если он чувствует Аллаха и прочее (ма сива). Это и есть прямое значение фразы "нет бога, кроме Аллаха". Да и Пророк (сас) говорил: "Нет бога, кроме Аллаха, и поклоняемся мы исключительно Ему. Он владеет благами, Он наделяет превосходством

2. Исчезновение способности сердца наблюдать все прочее, помимо Господа. Это исчезновение воли, и это также исчезновение способности наблюдать окружающий мир. Это утрата служения кому-либо, кроме Него, и упования на кого-либо, кроме Него. Это утрата знания обо всем прочем и способности к рассмотрению этого знания. У данного прехождения есть недостаток: наблюдение реальных процессов в том виде, в каком они есть, а именно наблюдение за тем, как Господь управляет Своими рабами и издает Свои указания, более совершенно, чем наблюдение Его бытия или одного из Его свойств, или одного из Его имен. Итак, тем самым достигается прехождение способности наблюдать все прочее, помимо этого.
Поэтому лицезрение, данное сподвижникам, было совершеннее того уровня, где бы им недоставало совокупного лицезрения Истинного при лицезрении Его имен и качеств по отдельности. Это произошло позже со многими членами настоящей общины, как происходили с ними во время явления им этих истин смерть, обморок, крик и неуравновешенность,  сие из-за неготовности сердца к лицезрению истин в их реальном виде, и к лицезрению "разделения единого", и к лицезрению "множества в едином". В результате между ними возник конфликт по поводу того, как такое возможно? Многие сочли, что кроме этого ничего другого быть не может, поскольку, когда их сознание занято мыслями о сотворенном и управлении, они отвлекаются от Творящего Управителя, а когда им [приводят противоречащий их действиям] пример Пророка (сас) и его сподвижников, они заявляет о собственном статусе перед Всевышним, либо уходят от ответа, либо оказываются во власти смущения.

Причина этого в том, что они относятся ко всем творениям с позиции собственного восприятия, почему некоторые из них и говорят: "Когда Истинный открывается, невозможно слышать Его речь". Например, Ибн Араби, узнав, что шейх Шихабуддин ас-Сухраварди допускает совмещение того и другого, сказал: "Мы говорим о наблюдении сущности (Аллаха), а он извещает нас о наблюдении свойств (Аллаха)". Но истина на стороне Шихабуддина, ибо он был полностью убежден в превосходстве Хозяина над рабом. Просто Ибн Араби построил суждение на собственном неверном фундаменте, согласно которому Истинный - это бытие, влияющее на всевозможные вероятности. Но известно, что во время лицезрения не происходит обращения (т. е. речи Бога), а имеет место обращение в статусе действия.
В таком состоянии человек вполне может произнести: "Я - Истинный"; "Пречист я!"; "В этом халате нет никого, кроме Аллаха!" - в ситуации, когда в нем изменяется все то, что он наблюдал, когда он изменяется для бытия, в котором он существовал, для всего того, о чем он памятовал и что познал. Об этом рассказывают притчу: однажды влюбленный бросился в пучину за возлюбленной, и когда его спросили: "Что заставило тебя броситься вслед?" - он ответил: "Пучина сокрыла тебя от меня, и я подумал, что ты - это я".
До подобного состояния доводит опьянение любовью к Аллаху, напрочь лишающее способности к адекватной оценке собственного поведения при одновременном появлении сладости веры, как это случается от опьянения вином и опьянения любовной страстью. Аналогично фана может произойти в состоянии страха или надежды, как оно возникает в состоянии любви. В результате сердце отключается от восприятия реальности, вследствие чего от него вдруг исходят неосознанные слова и действия, как это бывает у пьяных. С языка некоторых шейхов соскальзывали откровенные фразы, например: "Я воздвигаю шатер мой над Огнем!" - и тому подобные, противоречащие Закону. Допускается, что как сказавший, так и сделавший подобное неповинны, но недопустимо равнение на них и придание их высказываниям и поступкам статуса благополучных. Подобное поведение носителей данного состояния сравнимо с поведением идиота и одержимого по отношению к общепринятому поведению. Кто-то из ученых сказал про них: "Этой группе лиц Аллах сначала даровал рассудки и состояния, но затем отнял у них рассудки их и оставил состояния их. В результате, отняв, Он снял вмененное".
Поэтому знающие единодушно согласны с тем, что состояние "оставания" (бака) благороднее этого, и ему присуще лицезрение истин так, как их демонстрирует Истинный, согласно Боговдохновенному хадису: "Раб не перестает приближаться ко Мне через дары (нафиля), пока Я не полюблю его. А когда Я полюблю его, то буду слухом его, которым он слышит, зрением его, которым он зрит, рукою его, которой он двигает, и ногой его, которой он ходит. И если только он попросит Меня, Я обязательно дам ему. Если только он попросит Моей защиты, Я обязательно защищу его. Итак, Мною он слышит, Мною он зрит, посредством Моего воздействия он водит рукой и Мною он ходит"».
В книгах сторонников суфизма, например того же Ибн Таймии и его предшественников, встречаются рассуждения именно об этом типе фана, хотя, как уже неоднократно говорилось, некоторые давали ему неверные оценки.
Ибн Таймия продолжает:
«Подытоживая, мы делаем вывод о том, что данный тип фана приемлем и является частью 'исавиййатиль-мухаммадийа . И оно подобно озарению (са'к) и воплям, что случались с последователями (таби'ын).
3. Прехождение для бытия всего прочего. Это означает, что человек начинает видеть, что Аллах и есть само бытие и что иного бытия, кроме Его бытия, не существует - ни при Нем, ни при ином. Эта теория и состояние принадлежат более поздним еретикам-пантеистам, таким как аль-Бальяни, ат-Тельмасани, аль-Каунави, для которых реальность заключается в том, что Он - непосредственная сущность всех существующих объектов бытия и истинная сущность существующих творений и что помимо Его бытия другого не существует, но не в том смысле, что все сущее зиждется и осуществляется посредством Его (би-хи). Как сказал Пророк (сас): «Самое правдивое слово из сказанных поэтами - это слово Лябида: "О да! все прочее, помимо Аллаха - ничто". Подобным образом об этом говорит Всевышний: "Всякая вещь погибнет, кроме Его Лика" (28:88). Если бы они имели в виду именно это, тогда это было бы верным лицезрением; однако же они делают ударение на том, что Он - сама материя всех существующих объектов бытия, а это уже

Если мы разделим рассуждения Ибн Таймии и Ибн Араби, то не обнаружим никакой разницы в анализе сторон сути фана, отношении к нему с позиции Закона, законной оценки откровенных фраз, являющихся его следствием, с одной стороны, со сказанным имамом аль-Кушайри  с другой. Мы не найдем никакого расхождения между рассуждениями Ибн Таймии и выводами других имамов суфизма, чья последовательная приверженность истине и отдаление от заблуждения и новшества общеизвестны и подкреплены свидетельствами.
Осталось рассмотреть высказывание одного, а точнее, одной из них: «Боже! Не потому я служила Тебе, что боялась Огня Твоего! И не потому, что алкала Сада Твоего! Но лишь из-за того, что поняла: Ты - Хозяин, Заслуживающий служения. И стала служить Тебе!» - и проанализировать ситуацию, когда данное высказывание заносится в разряд сумасбродных и недопустимых по вероуставу Ислама. Уверяю, что после долгого, глубокого и всестороннего изучения этой речи я не увидел в ней ничего, кроме того, что согласуется с наичистейшим служением (‘ибада) и Единобожием (таухид). Я нисколько не удивлюсь тому человеку, который произнесет эти слова, выражая предельное подчинение Одному Аллаху в готовности служить Ему. Наоборот, меня удивляют те, кто высказываются об этой речи отрицательно и относят произнесшего ее к глупцам и новаторам.
Если обсуждаемое высказывание не согласуется с Законом, то, следовательно, обратное ему по смыслу должно ему соответствовать. Противоположной по вкладываемому смыслу должна быть следующая речь: «Боже! Не потому я служила Тебе, что осознала, что Ты - Хозяин, Заслуживающий служения Тебе. А служила я Тебе только потому, что алкала Сада Твоего и боялась Огня Твоего!» Найдется ли где-нибудь хотя бы один мусульманин, осознавший сущность служения человека Всепочитаемому и Всеславному Аллаху, который смог бы заявить:«Вторая реплика соответствует Закону»? Да разве дерзнет искренний в Исламе мусульманин обратиться к Господу с такими речами? Разве можно назвать служением Богу такое послушание, когда единственное, что заставляет человека поклоняться Творцу, - это страх перед наказанием за то, что если он прекратит служить Ему, тогда уже не сможет спастись, наряду со стремлением получить награду за исполнение Его воли.
Посланник Аллаха (сас) получил от Господа сообщение о том, что Все почитаемый и Всеславный заранее простил ему все предыдущие и последующие грехи, что Он даст ему то, что удовлетворит его, поставит его на достохвальное место, даст ему Пруд утоления... Но несмотря на это Пророк (сас) обязывал самого себя к дополнительным тяжким видам послушаний (та'am), подношений (курубат) и служений (‘ибадат). Оба шейха  приводят сообщение от аль-Мугыры ибн Шу'бы, Аиши и Абу Хурайры о том, что в ответ на вопрос человека, увидевшего, что у Пророка (сас) распухли ноги из-за продолжительных молебнов: «Но разве Аллах не простил тебе все предыдущие и последующие грехи?» - Посланник Аллаха (сас) сказал: «Да как же мне не быть благодарным рабом?!». Это неоспоримое доказательство того, что служение Посланника Аллаха (сас) своему Хозяину, Всепочитаемому и Всеславному, совершалось им не ради обретения пропуска в Сады и не во избежание падения в Огонь. Отнюдь, его двигало к послушанию глубокое понимание того, что перед Аллахом он - раб, купающийся в явленных Им всевозможных благах и щедротах, а «налог» служения (‘ибада) - это выражение бесконечной благодарности безмерно Щедрому Хозяину, почитание Всемилостивого и Всеславного Бога-Творца.
В хадисе, приводимом в сборнике Муслима, говорится, что Пророк (сас) спросил Муаза ибн Джабаля: «Муаз, ты знаешь, в чем долг рабов (всех людей) перед Аллахом?». Тот ответил: «Аллах и Посланник Его (сас) знают это лучше». И Пророк (сас) ответил сам: «Поклоняться Аллаху и не придавать Ему соучастников ни в чем». А затем снова спросил: «А знаешь ли ты, какое право получают они, если выполнят это?». Тот вновь ответил: «Аллах и Его Посланник (сас) знают это лучше». И Пророк (сас) сам ответил: «Он обязуется не наказывать их».
Этим Посланник Аллаха (сас) четко и не оставляя места для кривотолков заявил, что единственный мотив для Божьего раба, подвигающий его к служению, - это право Аллаха рассматривать данного человека как всецело преданного Ему раба, а не то, что Всепочитаемый и Всеславный Аллах заключил с ним договор о выплате ограниченного вознаграждения за служение Ему. Итак, обязанность раба служить своему Хозяину - это неукоснительное соблюдение права Хозяина, Владеющего каждым человеком, всегда быть единственным объектом служения. Разговоры о том, что единственным двигателем, заставляющим человека служить Ему, должна быть страстная жажда получения компенсации от Всевышнего, как минимум несерьезны. Но, несмотря на это, некоторые лица в своих отношениях со Всевышним Аллахом исходят именно из последнего побуждения. Следует правильно осознать вторую часть данного хадиса: «Право рабов в отношении Аллаха, если они служили Ему и не придавали Ему соучастников ни в чем,  не быть наказанными Им». Разумеется, никто и ни к чему не может обязать Всевышнего Аллаха. Он Сам предписал Себе такие действия, то есть проявление Своей щедрости по отношению к творению и совершенную заботу о нем, и Он назвал это обязательным для соблюдения Им правом творений.
Цель данного пророческого изречения  дать возможность Божьему рабу осознать, что он не должен смешивать два этих права. Иначе говоря, раб не смеет представлять себе, что если он будет подчиняться Аллаху и не будет нарушать Его волю, то получит право на то, чтобы Аллах  исполнил обещанное. Отнюдь, ему следует знать, что, во-первых, право Аллаха само по себе всегда висит у него на шее, просто потому, что он - раб Его, без оглядки на какие-то исходящие от Него дары, которые он вполне может обрести. А во-вторых, надо понимать, что Аллах обязал Свою превозвышенную сущность почтить Его рабов, которые сполна соблюдали Его право быть для них объектом поклонения и считали Его полновластным Хозяином, проявив к ним Свою безграничную щедрость и сполна воздав им за все доброе.
Данная истина четко прописана в Коране. О, сколь много коранических аятов, в которых Аллах обращает внимание раба на то, что исконная первопричина необходимости служения человека Богу-Творцу - это именно безоговорочный статус Аллаха как Хозяина. Так, Всепочитаемый и Всеславный Аллах говорит: «Я же - ваш Господь. Поклоняйтесь же Мне!» (21:92). Обращаясь к Мусе, Всевышний говорит: «Воистину, Я - Аллах! Нет божества, кроме Меня. Служи Мне и выстаивай намаз, чтобы помнить обо Мне!» (20:14).
Осознав эту истину, ты понимаешь, что слова «Боже! Не потому я служила Тебе, что боялась Огня Твоего! И не потому, что алкала Сада Твоего! Но лишь из-за того, что поняла: Ты - Хозяин, заслуживающий служения. И стала служить Тебе!» не больше чем отклик на призыв Господа, послушное исполнение Божьего права, висящего на шее каждого существа,  служить Всепочитаемому и Всеславному Аллаху. Как же отвратителен мусульманин, не понимающий истинного значения этих слов!

Вполне допускаю, что некоторые могут расценить эту речь как выражение пренебрежения к Саду, того, что, мол, сказавший это не боится попасть в Огонь, не предохраняется от опасности быть осужденным на наказание в нем. Знайте, что это - ошибка в вашем понимании. Как же велика в действительности разница между этой речью и сделанным вами выводом!
Есть две не зависящие друг от друга вещи. Первая - обязанность человека соблюдать право Всевышнего как Хозяина, без оглядки на какое бы то ни было воздаяние. Это действительно необходимо, и именно это вкладывается в суть ихляс, полного самопосвящения Аллаху, о котором идет речь в аяте «А ведь им было велено лишь поклоняться Аллаху, служа ему искренне, как единобожники» (98:5). Вторая - обязательное наличие страстного желания обрести те райские неги и дары, которые так притягательно описывают Всевышний в Коране и Его Посланник (сас) в Сунне, при одновременном наличии глубокого страха оказаться наказанным, как предостерегает нас о том Аллах. Более того, изначальное предназначение служения Всепочитаемому и Всеславному Аллаху может быть понято лишь при условии, если человек, ощущая себя во всем зависимым от милости Бога-Творца, со смирением и жаждой просит Его о наделении себя полным спектром Божественных милостей и более всего страшится Его немилости, гнева и как следствие  опасности никогда не увидеть Его, Всемогущего и Независимого. Так, например, Пророк (сас) обращался ко Всевышнему с молитвой: «Боже! Я прошу у тебя Сада и всякого приближающего к нему слова и дела! Я молю Тебя избавить меня от Огня и от всякого приближающего к нему слова и дела!».

Поэтому всякий, кто становится на пути аскета и заявляет о том, что у него нет желания купаться в райских утехах, или же утверждает, что ему нет никакого дела до Огня, готового поглотить в огненную бездну все осужденные творения, тем самым кичливо отвергает щедрую заботу Всевышнего Творца и ведет себя по отношению к Нему некорректно, открыто показывая отсутствие должного почтения к Нему и благоговения перед Ним. Так поступает, пожалуй, лишь ослепленный самим собой верующий, которого выполняемые им служения склоняют к некрасивому поведению перед Аллахом. В конце концов, такой человек просто не осознает, чем реально обусловлено его служение Все почитаемому и Всеславному Аллаху. Давайте все вместе молитвенно обратимся к Всемогущему Мудрому Судье [с просьбой] избавить нас от падения в эту пропасть иллюзий!
Но когда раб протягивает ладони к Милостивому, умоляя Его наделить его местом в Садах и уберечь от Его наказания, он обязан делать это, страстно желая обрести Его прощение и благодушие, с надеждой на то, что Господь простит всю отрицательную сторону его жизненного пути и примет его так, как Он обычно делает  со всей снисходительностью и прощением и что Он не займет позицию строгого Судьи, сполна взыскивающего с человека и возмещающего ему за допущенные неблагодарность, беспечность, халатное отношение к отмеренной жиз-ни, грехи и преступления... Как бы добросовестно Божий раб ни под-ходил к служению и как бы ни была высока занимаемая им ступень перед Всепочитаемым и Всеславным Аллахом, мольба, возносимая им ко Всевышнему, всегда должна соответствовать этому мерилу. Об этом со всей неумолимой четкостью говорил Посланник Аллаха (сас) в хадисе, приведенном аль-Бухари и Муслимом: «Ни одного из вас не введет в Сад его деяние, даже меня, но только если Сам Аллах окунет меня в милость Свою...». 

* * * 

Мы подошли к завершению главы, являющейся ядром данной книги, и оказались в состоянии познать следующие истины:
1. Верующие, вышедшие на прямой путь по собственному вероубеждению и благодаря реальной деятельности, освещали себе путь двумя светочами, один из которых - глубокая приверженность Писанию Аллаха и Сунне его Посланника (сас), а другой  действительное следование стезе познания и методике толкования Священных текстов. Именно к ним, тем, кого почтил Аллах настоящим руководством, и только к ним позволительно применение названия «сторонники Сунны и согласия».
2. Люди, сошедшие с прямого пути, полностью или частично приняли всевозможные искажения и извращения, в лживости которых нет сомнения и об образчиках которых мы повествовали в одном из разделов книги. Они свернули с пути по причине отвращения от данной методологии и методики, в отношении истинности и необходимости реального применения которой никогда не существовало никаких разногласий. Их нисколько не спасла внешняя приверженность Корану и декларирование верности Сунне, а все потому, что верность им воз-можна лишь при строгом следовании стезе и ее ориентирам: в противном случае любое ложное религиозное течение смогло бы вознести над собой знамя истинного соблюдения Писания и Сунны и под его прикрытием распространять любую порчу.
3. К первой группе относятся сторонники Сунны и согласия, между которыми существует естественное расхождение по множеству вопросов  как в части толкования и ответвлениях доктринальных аспектов, так и в правовых и практических канонах. Расхождение между ними неизбежно, в частности, по той причине, что методология, в следовании которой они сошлись воедино на пути к познанию и с целью достижения верного толкования Священных текстов, изначально содержит в себе вопросы и принципы, имеющие многогранное и неоднозначное толкование. В свою очередь, внутреннее расхождение по принципам методологии привело к возникновению разногласия на уровне второстепенных вопросов вероустава. Вполне вероятно, что значительная доля разногласий вызвана «реализацией обусловленного текстом», то есть целостными теоретическими подходами к решению мелких прикладных задач, чему было приведено множество примеров.

Осознав причину возникшего несогласия по данным вопросам и мелким второстепенным проблемам, мы поняли, что проблема либо упирается в неоднородность позиций по некоторым принципам методологии, либо обусловлена различными взглядами на реализацию обусловленного текстом. Поэтому мы обязаны четко уяснить, что все до единого случаи расхождения вращались внутри полного следования сторонникам Сунны и согласия и оставались на прямом пути, указанном Аллахом. Среди всей массы последователей пути нет ни одного человека, которому было бы позволительно рассматривать свое собственное мнение как единственную истину, если: объект разногласия относится к разряду проблем толкования;
разногласие уходит корнями в предпосылки и факторы, примеров которых мы также привели достаточно.
4. Убедившись в том, что основой верного следования по прямому пути Аллаха является подчинение руководству Корана и Сунны, а причиной отклонения от него  отступление от них, выраженное в отказе от следования стезе приверженности им обоим, мы поняли, нет никакого основания для допуска так называемой салафии к роли единственного наставника в истине и определителя отклонения от нее. Иными словами, ни вразумительного основания, ни оправдания для обозначения данным словом стези, раскрытию сущности которой и методики следования ей мы посвятили так много времени, не существует, как не может она служить и замещающим ее эквивалентом. 

Слово салафия образовано от слова салаф, обозначающего первые три поколения праведных предков. Несомненно, что Коран и Сунна применительно к стезе в совокупности представляют собой мерило и аргумент в отношении как праведных предков, так и всех прочих, и что сами предки не есть довлеющий над методологией аргумент, способный выполнять направляющую функцию.
В пользу этого красноречиво говорит тот факт, что некоторых людей эти действующие весы сбросили с пути Всепочитаемого и Всеславного Аллаха и охарактеризовали как вышедших из общины сторонников Сунны и согласия, несмотря на их формальную принадлежность к салафу и вопреки бесспорному исповеданию ими Ислама. И напротив, были в истории салафа и такие мужи, между которыми возникали разногласия иногда между членами салафа, иногда между салафом и халафом, а также внутри халафа, - но несмотря ни на какие передряги принципы этих весов сохранили их единство и привязанность друг к другу, сплотив их на пути Всепочитаемого и Всеславного Аллаха.
Итак, законопроизводящая методология в понимании и в прикладном применении Писания и Сунны служит сплачивающими узами для всего мирового сообщества мусульман. И если человек действительно искрение следует примеру праведных предков, то он должен осознать, что сами родоначальники не использовали иной методологии, помимо обсуждаемой нами, и в их время для законотворчества не использовалось ничего, кроме этих весов. Разногласие между людьми под властью этого мерила - единство, а согласие вне их суда - навет; салаф же и халаф едины под их сенью, и другой такой нет. 

* * *

Нам остается снова обратить взгляд на уникальное свойство, которым поколения предшественников уммы выгодно отличались от прочих верующих, пришедших в этот мир после них. Сам Посланник Аллаха (сас) свидетельствовал об их уникальности. Однако какова же сущность этого уникального свойства и в чем оно выражается?
Истинная сущность этого свойства заключается в том, что праведные члены салафа по праву занимают центральное место наставников для более поздних поколений мусульман, направляя применение Писания и Сунны и технологию использования упомянутой методологии при их толковании и извлечении из них действующего законодательства. Например, аш-Шафии (да помилует его Аллах!), один из виднейших представителей салафа, сам был в письменной форме наставлен в существовавших до него правилах толкования Священных текстов именно так, как их понимали его предшественники, и ввел принципы разделения речи на прямую и иносказательную, а также правила восприятия текстов в их буквальном значении и - при необходимости  толкования исходя именно из арабского языка сподвижников и последователей - из того, как они понимали свою родную речь и как ею оперировали. Тем самым он, по сути, обобщил и систематизировал знания о правилах арабского языка, проводником которых действительно служили родоначальники. А это значит, что праведные предшественники являются посредниками между нашими умами и текстами Писания и Сунны. По проложенному ими пути двинулись следующие поколения мусульман, и на основе их пониманий и исследований были позднее сформированы каноны законотворчества и принципы толкования.
Таким образом, главной отличительной чертой предшественников являлось неукоснительное соблюдение ими полноценной методологии, ведущей к пониманию Писания Аллаха и Сунны Его Посланника (сас). Обладание данным уникальным свойством по большому счету было предопределено их вкусом, неизвращенной духовной натурой и возможностью напрямую перенимать [знания] от Пророка (сас), не говоря уже о том, что они как никто чисто и искренне стремились к Всепочитаемому и Всеславному Аллаху и стояли дальше всего человечества от порочных страстей и преступного самолюбия.  

Поэтому все приходящие на свет после них просто обязаны придерживаться духа и буквы данной методологии, решая возникающие проблемы в тесном контакте с ответвлениями методологии и с заключенными в ней знаниями. 

Мы можем сделать вывод, что при условии полного соблюдения мусульманами, кем бы они ни были и в каком бы веке ни жили, принципов данной методологии они, несомненно, идут по одной дороге вместе с праведными родоначальниками исламской общины, даже если отличаются от них в каком-то вопросе, входящем в круг данной стези, просто потому, что подобное расхождение имело место между самими родоначальниками. Несомненно, что это обстоятельство никоим образом не означает заблуждения и искаженности религиозных взглядов.
В этой связи мы не поддерживаем высказывание, распространенное усердиями некоторых каламистов из числа ученых единобожников, сделанное ими при толковании описательных аятов: «Путь салафа более здрав, а путь халафа содержит в себе больше знаний». На это мы заявляем следующее: если расхождение между ними и халафом увело последних с дороги салафа на другую дорогу, следовательно, как раз-таки путь салафа прямее, совершеннее и богаче на Боговдохновенные знания. Нет никакой возможности ставить одну эпоху выше другой, потому что дорога праведных предшественников уммы - единственная ведущая к познанию Истинного, которой изначально была отведена руководящая и направляющая роль. Однако если после проверки и анализа станет очевидно, что все до единой позиции, приписываемые родоначальникам из числа сторонников Сунны и согласия, а также последующим поколениям сторонников Сунны и согласия, отвечают требованиям согласованных или несогласованных правил толкования Священных текстов, то, следовательно, все до единого когда-либо возникавшие между ними расхождения во взглядах имели место исключительно внутри единого пути, по милости Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, собственно, и являющегося тропою салафа. И всякий из них, несомненно, будет вознагражден и отмечен Аллахом единожды или дважды, если того пожелает Премудрый и Справедливый Аллах.
Ибн Таймия (да помилует его Аллах!) обрушивался с резкой критикой на это известное высказывание ученых-единобожников, акцентируя его явную слабость - представление, что салафу и халафу присущи разные методики понимания и иджтихада. Но критика Ибн Таймии была бы справедлива, если бы данное расхождение действительно разделило две исторические прослойки мусульман на два пути; однако, как было показано, в реальности этого не произошло - ошибка заключалась только в способе выражения мысли, в словах, которые для этого подбирались.
В заключение нужно сказать следующее: как бы тщательно и методично вы ни искали, вы не сможете обнаружить у членов халафа из числа сторонников Сунны и согласия некой стези или мерила понимания Священных текстов и использования арабского языка, которые бы полностью или частично отличались от методологии или мерила, избранных салафом из числа сторонников Сунны и согласия. Напротив, и методология едина, и путь един. Все разногласия между ними, с которыми вы можете столкнуться, объединены властью данной методологии и узами ее правления. Если же вы увидите того, кто явно отщепился от нее, то его следует рассматривать как покинувшего круг сторонников Сунны и согласия, вне зависимости от того, был ли он членом салафа или халафа.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Салафитский мазхаб как бид'а (новшество)

Разница между мазхабом и следованием примеру
Итак, следование праведным предкам нашей уммы и ориентация на проложенную ими стезю в понимании и в применении Священного Корана и Сунны - это обязанность любого мусульманина, обусловленная самой его бытностью мусульманином, последовательно соблюдающим содержащиеся в Писании Аллаха и Сунне Его Посланника (сас) установки и требования. Аллах приказал Своим рабам подчиняться Его Посланнику (сас): «Берите же то, что дал вам Посланник (сас), и сторонитесь того, что он запретил вам» (59:7), а Пророк (сас), в свою очередь, приказал людям неотступно следовать его Сунне и Сунне его праведных наместников (халифов), а также ориентироваться на примеры праведных предков трех последующих веков, добавив: «Но берегитесь нововведений, так как они - заблуждение! А если кто из вас застанет подобное, пусть следует моей Сунне и Сунне наставленных и проведенных Аллахом по прямому пути халифов. Прямо вцепитесь в нее зубами!» . Он сказал также: «Лучшие люди - мое поколение, а затем - следующие, после которых - следующие...». У сделанного им объявления об этой превосходящей прочие поколения благополучности есть единственное объяснение и предназначение - закрепить за ними статус образца для подражания и обязать всех прочих верующих следовать им. 

Однако, как мы выяснили, новый мазхаб, называемый салафитским, зиждется исключительно на фанатичном самоотождествлении, не имеющем никакого обоснованного, с пророческой точки зрения, следования данному названию; более того, он не согласуется с этим названием во множестве частностей и конкретных положений методологии.
Впору задаться вопросом - а есть ли разница между участием в так называемом «салафитском мазхабе» и следованием салафу? Если она существует, тогда в чем конкретно выражается?
Осмелюсь утверждать, что разница между ними сродни очевидной разнице между словами «мусульмане» и «магометане». Всем известно, что «магометанами» на Западе часто называют мусульман. Также общеизвестно, что подобное название неприемлемо как с позиции исламского мировоззрения, так и в реальной жизни, которой живут искренние в своем Исламе мусульмане. Словом «магометане» востоковеды выражают духовное родство мусульман с личностью Мухаммада их сплоченность вокруг его сущности, а также фанатичную приверженность его мироощущению и мыслям, тогда как слово «мусульмане» выражает подчиненность власти Аллаха и Его правлению, принятие всего того, что пришло от Него через Его Посланника Мухаммада (сас), а их сплоченность вокруг Посланника Аллаха (сас), по сути, есть сплоченность в использовании Божественных Откровений от Аллаха. Их подчинение Пророку (сас) - не что иное, как подчинение Аллаху; любят же они его только за то, что он - Посланник Аллаха (сас), явившийся посредником в передаче Божьего послания людям и выполнявший функцию Его земного представителя.
Такова очевидная разница между «магометанами» и «мусульманами». Разумеется, вы в состоянии понять, что разница между приверженностью «салафитскому мазхабу» и следованием за праведными предшественниками уммы ничуть не менее значительна, чем разница между указанными словами.

Приверженность салафизму должна, по сути, означать, что у праведных родоначальников реально был некий специфический мазхаб, указывавший на их индивидуальность и объединявший их в некое сообщество. Это означает также, что люди, вступившие в данный мазхаб, олицетворяют собой истинную сущность Ислама, и только они служат Аллаху во имя возрождения Его вероустава. В результате через призму такого представления и понимания Ислам становится ведомым на поводу у данного мазхаба и его сторонников и не только принимает все те формы и черты, что видятся им единственно верными и подлинными, но и противостоит всему тому, чему противостоят они сами!
Но следование праведным предшественникам означает уважительное отношение к личностям, почитать которых приказал Посланник Аллаха (сас) и которые всецело посвятили себя Аллаху и искренне держались за вервь Аллаха. Это означает также равнение на них в понимании Ислама и подражание им в следовании по начертанной ими стезе к пониманию текстов Священного Корана и Сунны, а также к извлечению начал и законоположений. В действительности Ислам выполняет роль ведущего и предопределяющего начала, а его методология к познанию и пониманию служит стержнем и фундаментом. Сами же праведные предки, всецело посвятившие себя Аллаху, служат проводниками на дороге к данной исходной точке и первооснове. Ценность некоторых из них заслуженно выросла, а других, наоборот, упала из-за выхода их из круга праведных предков, поэтому особого значения тот факт, что последние жили в одно время с первыми, не имеет. Это также предопределено весами настоящей религии и ее методологией. Выражаясь словами Умара ибн аль-Хаттаба, все дело в том, что Всевышний возвысил одних людей и опустил других.
Такова разница между приверженностью мазхабу, называемому салафизм, и следованием праведным родоначальникам нашей уммы согласно завещанию Посланника Аллаха (сас). Предельно ясно, что второе - исконная сущность вероустава, его ядро и одна из основ очищенной Сунны, к которой нас призывал Пророк (сас); первое же - разработанная позднее система, законность которой не поддержана ни единым распоряжением Аллаха, по сути, она есть голая фикция, не отражающая реальной истории.
Три первых благословенных века от зарождения Ислама ни прямо, ни косвенно не свидетельствуют о возникновении в сердце исламской уммы некого мазхаба, который называли салафитским, или мазхабом салафа и который имел бы собственную структуру и отличительные черты, выделяющие его из массы прочих мусульман, закрепляя за родоначальниками высокую ступень, возвышающую их над остальными мусульманами, не имевшими чести являться членами данного мазхаба. В действительности существовало только одно-единственное уникальное свойство, с которым не сравнится ни одна другая отличительная черта, - это искреннее принятие данной веры и последующее ее осознание и применение в соответствии со стезей и весами, суть которых была изложена в двух предыдущих частях книги. Поэтому любой человек, имевший честь характеризоваться данным уникальным свойством, по праву занимает высокое положение в мире дольнем и горнем; благодаря этому он становится индивидуумом, нет, действительным членом единого мирового исламского сообщества, состоять в котором ему не может помешать ни время, ни место. И наоборот, всякий, кто не был удостоен чести обладать данным признаком, покусившись на Ислам или же явно отступив от его основ и методологии понимания и познания, оказывается исторгнутым собственными извращенными взглядами за ограду исламского сообщества. Такая личность утрачивает всякое отношение к этому сообществу, и уже ни прогрессивные времена, ни исключительное место, ни даже близость к Посланнику Аллаха (сас) или принадлежность к эпохе салафа не послужат ему ходатаями по поводу допущенных им искажений. Ранее мы узнали, что эпоха салафа вобрала в себя всевозможные секты и сообщества, отбросившие применение правящих мерил и направляющей стези; их «родоначальность» не принесла им никакой пользы перед Аллахом, и фактически они стали еще хуже, чем большинство позднейших модернистов.
Таким образом, любой трезвомыслящий человек понимает, что рамками, ограничивающими идущее по прямому пути Всепочитаемого и Всеславного Аллаха исламское сообщество, служит неотступное соблюдение согласованных принципов и основ понимания арабских текстов, в том числе текстов Священного Корана и Сунны, предваренное привязкой к методологии познания, отличающей ложные и богопротивные мировоззрения от доктрины, стоящей на фундаменте логики и знания. Посему всякий, кто придерживался указанных принципов, являющих собой средоточие согласия, и занимался толкованием в разрешенной для подобных исследований сфере, входит в круг исламского сообщества, в каком бы веке он ни жил.
Отсюда понятно различие между мазхабом, называющим себя салафитским, и следованием первому потоку верующих (салаф), по праву ставших наставниками для верующих. Первый - внедренная фикция, потому что его в помине не существовало в эпоху праведных предшественников. А второе непреложная обязанность на основании повеления Посланника Аллаха (сас) и в свете изложенных ранее обстоятельств.
Даже если бы люди, пропагандирующие салафитский мазхаб, принадлежность к которому рассматривается ими как превосходство над всеми прочими мусульманами, действительно имели в своей современной практике реальную опору на эпоху праведных предшественников, то другие мусульмане имели бы тогда полное право создать другой мазхаб на основе исторических хроник эпохи Праведных (рашидун) халифов, чтобы, вступив в него, назвать себя рашидитами! И весьма вероятно, что последние получили бы бесподобный по силе аргумент против салафитов  мол, наш мазхаб истиннее вашего хотя бы потому, что Пророк (сас) сказал: «Обязательно держитесь Сунны моей и Сунны наставленных и проведенных по прямому пути Аллахом халифов». Он ведь не сказал: «Держитесь сунны салафитов». В свою очередь, и третья группа верующих имела бы полное право создать мазхаб на основе истории эпохи сподвижников (сахаба) Пророка (сас) и, вступив под его знамена, наречь себя сахабитами!
У основателей этих двух мазхабов было бы достаточно камней для построения прочного фундамента, чтобы выгодно и аргументированно показать свое превосходство над прочими мазхабами, панисламскими идеями, взглядами и концепциями как доктринального, так и практического характера. В результате глазам всех мусульман открылась бы огромная, а главное, благословенная разница между ними и общиной мусульман, обобщенно называемых сторонниками Сунны и согласия.

Несомненно, сторонники каждого из этих мазхабов будут вести дискредитирующую друг друга пропаганду, причисляя друг друга к новаторам религии. Разумеется, они не преминут канонизировать свои личные взгляды и позиции, служащие основой собственных мазхабов, чтобы использовать их как оружие против носителей прочих идей и как доказательство их отступления от прямого пути и новаторской сути их концепций.
Мы, конечно же, не сомневаемся, что каждая из сторон справедлива в выдвигаемых обвинениях в адрес прочих течений, потому что все до единого из них отошли от безупречной исламской стези, по которой двигались праведные родоначальники нашей уммы. Но равны те, кто составляли поколение сподвижников и Праведных халифов, и мусульмане, явившиеся в этот мир после них. Да, иногда они расходились во мнениях и оценках, но они не раскалывались на сообщества и группировки по принципу принадлежности к тем или иным внутриисламским воззрениям. Они покорно подчинялись единой методологии, и, разумеется, их второстепенные расхождения в толковании подвластны данному методу, и никогда бы разногласия не смогли послужить для них мотивом для размежевания на секты. Напротив, подобные центробежные настроения моментально растворяются в объединяющих узах любви к мировому сообществу мусульман, поэтому мы не имеем ни единого исторического факта, когда бы какой-либо автор индивидуального толкования (иджтихада) в оскорбительной форме обрушился с критикой на сторонника иного толкования, причислив последнего к новаторам и заблудшим, а потом организовал из совокупности своих местечковых воззрений плацдарм для канонизации личной эгоистической индивидуальности с целью построения мазхаба, после чего стал бы сражаться за свой мазхаб со всеми прочими толкованиями и их авторами. Ни о чем подобном мы не слышали за всю историю праведных предков.
Выход же за пределы методологии отдельных личностей установил труднопреодолимые препятствия между ними и сторонниками Сунны и согласия, отделив первых от единого тела мирового исламского сообщества. В результате первые превратились в независимые секты, самостийные эгоистические течения, пропагандирующие шовинистские идеи и ложные порядки. Единственными причинами их отказа от следования стезе стали болезненное самолюбие и дикарская жажда к доминированию.
Надеюсь, вы не обманетесь тем мнением, что расхождения в сфере фикха (права) между праведными предками привели к расколу на всевозможные мазхабы, помимо четырех традиционных. Отношения между основоположниками мазхабов были весьма совершенны, полны взаимного уважения и симпатий друг к другу; все они входят в круг единого исламского сообщества, и каждого из этих ученых имамов охватывает власть единой, утвержденной ими вместе методологии. Каждый из них служил для другого примером качества и глубины иджтихада и каждый хорошо понимал, что как основоположник мазхаба он обязан на практике придерживаться того, к чему привел проделанный им иджтихад.
Но сегодня нет ничего подобного! Нет даже намека на реальное сотрудничество в сфере богословских изысканий между мировым сообществом мусульман и сторонниками «салафитского» толка, особо выделяющимися своей приверженностью личным амбициям и воззрениям. Напротив, из своего ареала, закрытого для Божьего мира, они ведут борьбу с отличными от их собственных взглядов мазхабами и мнениями, даже если последние выстроены по общепринятым правилам ведения иджтихада и исходят от мусульман любой эпохи, будь то наши современники или ученые эпохи салафа. 

Прежде мы представили вашему вниманию множество основанных на иджтихаде спорных аспектов, толкование которых изначально может различаться, что предопределено самой их природой, но при этом ничуть не будет выходить за рамки последовательной приверженности Писанию и Сунне. И, как было показано, предшественники временами действительно по-разному смотрели на решение одних и те же проблем. По какому же праву люди, называющие себя «салафитами», высказав свое суждение по этим вопросам, претендуют на абсолютную непогрешимость? Они взяли на вооружение те религиозные взгляды, которые отвечали их личным представлениям, а затем возвели их в сан истинной религии и аргументов, убедительно доказывающих неправоту и заблуждение всякого, чье мнение отлично от их собственного, и сделали они это без какой бы то ни было оглядки на стандарты и принципы, допускающие неоднородность толкований и мнений, не задумываясь над тем фактом, что самим праведным предкам было присуще разногласие по многим из них.
Теперь вам видна разница между следованием предкам (салаф) неотделимой составляющей исламской этики, с одной стороны, и приверженностью мазхабоподобной концепции «салафизма», новоиз мышленной и чуждой истинной сущности Ислама,  с другой. Салафизм построил свое бытие исключительно на разделении мусульман на два лагеря.
И все же - чем именно обосновывается суждение о том, что салафизм чужд понятию Ислама и потому является бид'а, не стыкующимся с принципом следования праведным предкам? Изложением этих аргументов мы и займемся далее, и да поможет нам Аллах!

Доказательство того, что салафизм - это бид'а

Когда возник салафизм?
Мы знаем, что эра предков (салафа) вобрала широкие слои чуждых исламской общине исповедников иных религий. Фактически в общину родоначальников вошло множество сект и группировок, внешне отождествлявших себя с Исламом, но в действительности отвергших следование всеохватной стезе. Очевидно, что отступление от методологии завело их во тьму скитаний, где почти каждая группа с оружием, обращенным против единоверцев, отстаивала свои ложные убеждения. К их числу относятся мутазилиты, мурджииты, хариджиты и прочие.

Мало того, каждая из упомянутых сект раскололась, в свою очередь, на более мелкие течения и мазхабы, большинство из которых незамедлительно обвинили друг друга в неверии (куфр). Собственно, нам нет ни малейшего дела до всей разношерстной публики панисламских сектантов и скитальцев. 

Однако община родоначальников вобрала в себя также подавляющее большинство истинных мусульман, использовавших в качестве основного научного критерия стандарты, выкристаллизованные ими из общего понимания Священных текстов Посланником Аллаха (сас) и его сподвижниками и разработанные в соответствии с их методологией в толковании, анализе и иджтихаде. В итоге они пришли к единодушному решению о необходимости утвердить данную методологию в качестве основного стандарта процесса согласования толкования и Священных текстов. В связи с этим подавляющему большинству мусульман по праву было присвоено звание «люди Сунны и согласия» (ахлюс-сунна валь-джама'а).
Давайте зададимся вопросом - чем обусловлено присвоение им столь благородного звания? Какая тайна избрала их в сообщество мусульман, предвосхищенное пророчествами Посланника Аллаха (сас), повелевшего нам неотступно шагать в рядах данного сообщества и ощущать себя неразрывно связанными с ним? Хадисов, в которых Пророк (сас) предсказывает осложнение положения общины мусульман и приказывает каждому мусульманину оставаться последовательным сторонником этого подавляющего большинства, довольно много, и по степени достоверности они относятся к широкоэтапной передаче (мутаватир). Образцы подобных пророческих изречений уже были приведены в настоящей книге.
Присвоение этим мусульманам названия «сторонники Сунны и согласия» обусловлено их последовательной приверженностью стезе познания, зиждущейся на точной координации суждений разума с текстовыми показателями. На необходимость этой координации указывает Коран, показывая, как она должна быть достигнута, и на основе этой координации воспитаны искренние в своем Исламе мусульмане. Наилучшим примером того, как на деле следует соответствовать духу и букве Писания Аллаха, стали сам Пророк (сас) и его сподвижники, проведшие иджтихад на поприще коранических толкований.
Следовательно, разделительной чертой между сторонниками Сунны и согласия и заблудшими, ненавидящими друг друга сектами, чертой, показавшей единство данного сообщества и его наставленность на единый и широкий путь, в котором нет ни впадин, ни кривизны, является не признак принадлежности к салафитскому мазхабу!  

Напротив, никто из родоначальников даже не помышлял о том, что такое возможно! Да просто потому, что если бы они объявили о своей общности и единстве по признаку принадлежности к салафу, тогда бы все эти отошедшие от Писания Аллаха и Сунны Его Посланника (сас) заблудшие секты и течения неизбежно и автоматически стали бы канонической частью этой исторической прослойки. Иначе говоря, святость эпитета «родоначальники» (салаф) распространилась бы на всех  и на тех, кто по праву является родоначальником исламской общины, и на тех, кто таковыми не были, а просто жили в одно время с праведными родоначальниками, вынашивая противные истине воззрения и идеи. Получается, что само название мазхаба «салафизм» неверно по сути, так как если следовать его логике, то у корней данного мазхаба должны стоять все существовавшие в те века секты и течения, и потому они неизбежно должны найти в нем отражение без оглядки на то, какое из них ложное, а какое  приемлемое с точки зрения методологии.
Разумеется, здравомыслящий человек знает, что ни у данного ярлыка, ни у создания на его основе движения или мазхаба реально нет никакого права говорить от имени единого исламского сообщества - «семьи Сунны и согласия» - и заявлять о своей непричастности к идеологическим скитаниям заблудших. Нерушимость единства мусульман была четко обозначена без какого-либо участия сторонников салафизма, а лишь благодаря приверженности указанной стезе. 

Всякий, кто придерживается указанной стези, однозначно входит в круг единой «семьи» Сунны и согласия, даже если он будет жить в последние времена незадолго до кончины бренного мира; наоборот, всякий, кто не придерживался ее, безусловно выходит из данного широкого круга, даже если он жил в первом веке исламской эпохи.
Отсюда становится очевидным, что салафитский толк, который сегодня в сознании многих людей занимает место универсального стандарта, абсолютно не был присущ праведным предкам, жившим в первые три благодатных века, и ни у одного из них идеи сделать из обобщающего названия современников некий мазхаб даже не возникало!
В последующие века ситуация не изменилась: кто-то в мировоззрении и исследованиях придерживался методологии, равняясь на живших до него сторонников Сунны и согласия, но были и такие, кто в своих взглядах и принципах отошли от данной методологии либо полностью, либо частично. Первая группа на протяжении многих веков входила в состав мирового сообщества мусульман, прочие же течения вышли из него. Но за всю историю Ислама нам не известен ни один факт, чтобы кто-то из мусульман заменил методологию на мазхабоподобный суррогат, называемый салафитским, с претензией на то, что исключительно сторонники этого новоявленного течения находятся под Божьим наставлением и руководством, а неучастие в рядах этого образования является признаком гибельности исповедуемых воззрений и блуждания во тьме незаконных религиозных новшеств. 

Во всей исламской истории мы не нашли даже косвенного свидетельства того, что мусульмане разделились на группировки «салафитов», которой был бы присущ специфический идеологический окрас, и какую-либо другую, которая характеризовалась бы первой как «заблудшая», «новаторская», «отсталая» и т. п. Ничего, кроме того что единственным мерилом мусульман в их наставленности в Исламе служила данная методология, мы не нашли. Следование родоначальникам - это общее требование ко всем мусульманам, и означает оно, по сути, необходимость использования их жизнеописаний и знаний в качестве светильника для понимания данной методологии и ее практического применения. И если праведные предки имели право на различные взгляды под сенью направляющей и ведущей стези, то всем прочим поколениям мусульман, равняющимся на пример предшественников, тем более простительно иметь разные точки зрения на те же вопросы.  

Разногласия между родоначальниками не раскололи мусульман на «истинных» и «заблудших», точно так же расхождение между пришедшими им на смену поколениями никак не отозвалось на их исламском единстве, не превратило их в два соперничающих лагеря.

Минуло четырнадцать веков исламской истории. В летописях этого огромного периода времени мы не нашли ни единого аналогичного салафизму случая, когда бы какой-либо ученый или группа имамов объявили бы доказательством наставленности мусульман на прямой путь их принадлежность к «салафитскому мазхабу» и утверждали бы, что все остальные мусульмане, отказавшиеся вступить под его знамена, отвергшие идеологию данного фундаменталистского мазхаба салафитов, считаются заблудшими «бидаатчиками».
Так откуда же все-таки взялась эта зараза, пагубные последствия расползания которой повсюду на просторах исламского мира мы имеем несчастье наблюдать сегодня собственными глазами? Она стала причиной нервной полемики и даже яростных вооруженных конфликтов между мусульманами, разжигая несогласия и способствуя дестабилизации обстановки в некоторых уголках Европы, где большое количество европейцев желают понять суть Ислама и изъявляют желание принять его.
Вероятно, впервые термин салафизм появился в Египте как реакция на колонизацию Британией, в дни возникновения движения за религиозную реформу, возглавленного Джамалом ад-Дином аль-Афгани и Мухаммадом Абдо . Предпосылки к этому были обусловлены общей обстановкой в Египте. К нашему глубокому сожалению, университет аль-Азхар, несмотря на энергичное научное движение, развивавшееся повсеместно на территории Египта, послужил пристанищем для большого количества разрозненных религиозных панисламских воззрений, незаконных новшеств и диковинных поверий, которые стали набирать силу под именем суфизма благодаря протекции многих суфийских тарикатов, не уходящих своими корнями в вероустав и относящихся по своей сути либо к мракобесию и безумству, либо к праздному времяпровождению, развлечению и животной распущенности. Внутри же самого университета аль-Азхар царила не менее плачевная обстановка. Все виды университетской научной деятельности превратились в символические ритуалы - закостенелые и безжизненные. Они являли собой не более чем сотрясающие воздух словесные упражнения в повторении передаваемых из поколения в поколение фраз и лозунгов, не имевших связи с жизнью и не соприкасавшихся с реалиями будней. 

Выпускник аль-Азхара не только не являлся личностью, произрастающей из социума, но даже не ощущал себя носителем миссии реформирования и благотворных перемен.И египтяне в своем отношении к этой неприглядной реальности разделились на две группы: одна настаивала на необходимости полного слияния с западной цивилизацией и избавления от связующих с прошлым пут и оков, и даже от самих исламских идей, другая часть египетского общества считала крайне важным исправление положения мусульман и возвращение их к подлинному Исламу, очищенному от всевозможных религиозных предрассудков, незаконных новшеств и ложных воззрений. Последняя группа также стремилась разорвать цепь блокады и изоляции вокруг Ислама, возникшей из-за бездеятельности азхарских шейхов, изыскать способы гармоничного сочетания с ней Ислама.
Абдо и аль-Афгани несли знамя призыва к реформе с должным усердием и чистой верой. В качестве отличительного названия их реформистского течения закрепился термин салафия, под которым изначально подразумевался отказ от чуждых Исламу религиозных наслоений, загрязнивших его первозданную кристальную чистоту, а именно от незаконных новшеств, странных предрассудков и от беспробудного сна под шатрами самоизоляции и отставания от хода жизни. Подразумевалось, что мусульмане должны вернуться к тому Исламу, каким его знали праведные предки, что также означало необходимость использовать эти первые три поколения в качестве образца для подражания. Акцент в своей пропаганде реформаторы сделали на возврате к эпохе родоначальников и к их образу жизни, рассчитывая превратить Ислам в вероустав действия, стремления и джихада, а не в удобный гамак для нескончаемого сна и отдаления от жизненной борьбы.
Конечно, для этих прекрасных целей можно было найти и иное название, помимо салаф и салафизм; но разве можно найти иное слово, более удачно и точно выражавшее эти непреходящие ценности и высокоблагородные задачи, чем само слово «Ислам»? Я имею в виду Ислам, очищенный от инородных наслоений и беззаконных добавлений. Однако предводителям реформистского течения хотелось возбудить в людях ревность за Ислам и вызвать в них неприязнь к состоянию, до которого докатились мусульмане. Для этого они планировали представить людям на их обозрение и суд образное сопоставление великих свершений, осуществленных мусульманами на заре Ислама, с современной исламской реальностью, в которой нынче, как в болоте, увязло исламское сообщество. Они хотели отождествить Ислам с эпохой родоначальников, что, по их замыслу, гарантировало мусульманам процветание, успех и счастье.
Поэтому для данного движения ими и было выбрано название салафия с целью побудить мусульман всегда и во всем сопоставлять себя с их праведными предшественниками, чьи завоевания и достижения должны служить примером и гордостью для всех последующих поколений мусульман и дать им надежду на положительные перемены в широком общественном плане.
Однако этот термин, в то время бывший не более чем лозунгом, не являлся названием мазхаба, имеющего собственных пропагандистов и знаменосцев, хотя сегодня в сознании многих людей ему придается именно такое значение. Он служил для общества ярлыком, обозначающим реформистский призыв, а также тезисом его идеи, идущей вразрез с беспредельным погружением людей в нововведения и предрассудки, показывающей, насколько отдалились они от Ислама праведных предков.

Однако, несмотря на то что реформистское течение сделало своим девизом салафизм одновременно с предпринимаемыми им попытками сближения с салафом во имя очищения от ложных поверий, предрассудков и новшеств, в действительности оно отдалилось от родоначальников, во многих основополагающих принципах отвернувшись от их подлинного состояния и от реальности, в которой те жили.
Данное реформистское движение оказало большое влияние на распространение слов салафия и салафиты как среди интеллигенции, так и в широких общественных кругах, тогда как до этого момента оно использовалось в строго ограниченном значении в узких научных исследованиях. В начале XX века эти слова были вырваны из сугубо научного применения и использованы в названиях журналов, типографий, издательств и библиотек (например, известные за пределами Египта библиотека и издательский дом «Салафия», которыми заведовал Сейид Мухыббуддин аль-Хатыб). Так эти слова приобрели явно ласкающую слух средних слоев населения интонацию, восславляющую достижения религиозных реформ.

Тогда же в землях Наджда и во всех уголках Аравийского полуострова уже получил распространение «ваххабитский мазхаб», заниматься рассмотрением которого в данном исследовании неуместно. У ваххабитских идей в Аравии и призывов к реформированию религии в Египте была общая составляющая, которая выражалась в непримиримой борьбе с незаконными нововведениями и темными предрассудками, исходящими по большому счету от просуфийски настроенных верующих. В результате слова салаф и салафизм стали часто использоваться и теоретиками ваххабизма того учения, эпонимом которого является Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб .  

Это обстоятельство побудило изменить название движения с «ваххабитского» на «салафитское», после чего новоявленные салафиты стали вести активную пропаганду нового термина с целью убедить людей в том, что идеи данного мазхаба уходят своими корнями к родоначальникам, а принятие ими данного названия убедительно свидетельствует об их лояльности к вероубеждению предков, их идеям, а также к их стезе в понимании Ислама и в реализации его на практике.
Именно так произошла трансформация значения этого слова, сложившего ярлыком, прикрепленным к реформистскому движению для придания ему притягательности и обеспечения его защитой, в название мазхаба, последователи которого считают, что только они одни среди всех мусульман воистину наставлены на прямой путь и никто кроме них не выполняет функцию гаранта вероубеждения родоначальников и не выражает их методологию в понимании Ислама.

Использование определения салафизм в качестве названия мазхаба - бид'а

Мы заявляем: главные признаки исламской общины, которая по милости и щедрости Аллаха спасется в День Предстояния,  а именно то, что эта община является сторонниками Сунны и согласия и описывается как «подавляющее большинство» (ассавадуль-а'зам) мирового сообщества мусульман, их сект и группировок,  взяты из пророческой Сунны, а также обосновываются присвоенными ей характеристиками, выраженными единодушным согласием имамов мусульман и лучшей частью праведных предков.  

Поэтому, если мусульманин, представляя себя людям, скажет, что он является одним из сторонников Сунны и согласия, он не придумает себе не обоснованного Писанием и Сунной религиозного описания; напротив, он соотнесет себя с тем именно сообществом, быть в рядах которого Посланник Аллаха (сас) приказал мусульманам после его ухода из этого мира. Объединяющей осью для данного сообщества служит Писание Аллаха и последовательное соблюдение спасительного руководства Посланника Аллаха (сас), а примером для подражания является «то, на чем был Посланник Аллаха (сас), его сподвижники и его последователи после него».
Но если, мусульманин, представляя себя обществу, скажет, что он является сторонником мазхаба, который сегодня стал величаться салафитским, то, несомненно, этот мусульманин - один из новаторов. Ведь даже если допустить, что значение прилагательного «салафитский» идентично названию «сторонники Сунны и согласия», то все равно он как бы присовокупил к названию сообщества мусульман произвольное имя, отличное от закрепленного за ним устами родоначальников. Это новоизмышленное название ужасно и преступно уже тем, что оно способствует нагнетанию напряженности и расколу в рядах мусульман, поэтому во внедрении нового понятия «салафитский мазхаб» в сознание мусульман нет ни малейшей нужды, а вред этого очевиден.
Если окажется, что слово салафизм не соответствует названию «сторонники Сунны и согласия»  а оно действительно резко и очевидно отличается от него,  это будет означать, что за внедрением незаконного названия скрывается факт перекройки религии Аллаха. В свою очередь, это означает, что общее значение данного названия - ложь, поднимаемая сегодня как знамя и подменяющая истину, в декларации которой были единодушны родоначальники, избрав для этого название «сторонники Сунны и согласия». Тем самым доказано соответствие слова «салафитский» придуманному человеком модификаторскому термину, который используется для идентификации новой исламской группы, вырезавшей для себя из плоти мирового исламского сообщества замкнутый ареал.
Салафитом сегодня является всякий, кто придерживается списка определенных богословских взглядов и защищает их, одновременно понося всех не согласных с ним и причисляя их к исказителям религии. В этот список в равной степени входят как вероубежденческие постулаты, так и предписания правового и практического характера. Мы часто и подробно говорили об этих взглядах, а также со всей окончательной ясностью изложили суждение о том, как религия Ислама смотрит на мусульманина, не придерживающегося упомянутых взглядов, но принимающего сторону других толковательных позиций, при условии, если все они опираются на согласованную методологию в толковании Священных текстов. Если уж сама методология способна вместить в себя более чем одно мнение, следовательно, каждый будет награжден и отблагодарен Всевышним Аллахом, а существующее расхождение по второстепенным вопросам не может никого вывести из круга единого исламского собрания. На материале предыдущей части книги мы убедились в том, что толкования, составляющие отличия салафитов и рассматриваемые ими как разделительная черта между богонаставленными верующими и заблудшими народами, являются, по сути, гипотезами, вытекающими из применения направляющей и законообразующей методологии в понимании сути аргументов и Священных текстов, на которые эти гипотизы опираются, а противоположные им взгляды, в свою очередь, также не более чем результат других допущений.
Итак, всякий, кто претендует на абсолютную непогрешимость собственного мнения и причисляет лиц, имеющих другое мнение, к числу исказителей веры или уклонившихся с прямого пути вопреки тому, что, как уже было сказано ранее, оба мнения произрастают на поле согласованной методологии, поистине, сам является модификатором религии, раскалывающим единое сообщество мусульман, нагнетающим в среде исламских обществ напряженность и взаимную ненависть, не имея тому ни малейшего резона и оправдания! Именно он - тот, кто откололся от мирового сообщества мусульман, потому что горделиво отверг исходящую от прочих сторонников Сунны и согласия правящую стезю, в соответствии с которой они формируют свои идеи и которая служит им практическим ориентиром при ведении иджтихада. Данная методология объединила две группы лучших представителей праведных родоначальников после кратковременного расхождения их на две дороги, одна из которых называлась «люди мнения», а другая - «люди хадиса». Благодаря данной стезе их разногласия превратились в восхитительное братское сотрудничество на пути к Истинному и в стремлении к познанию Его. Однако эти лица (салафиты) отвернулись от данной методологии, которой жестко придерживались сами родоначальники, и, признавая ее важность, на практике пошли вразрез ей, подменив ее фанатичностью и упрямой приверженностью своему мазхабу, после чего обвинили всех не разделяющих их воззрений в искажении вероустава и раскольничестве! Да разве может существовать более очевидное извращение Закона Аллаха, чем допущенное этими лицами?!
Однажды мы совершали ночную молитву-иша в одной арабской стране в компании ученых и мыслителей. Один из нас по окончании молитвы воздел руки для вознесения молитвы к Всепочитаемому и Всеславному Аллаху, а остальные стали вторить «Амин!». Вдруг один из присутствовавших, сторонник салафитского мазхаба, демонстративно встал и удалился, дабы не принимать участия в «отрицательном групповом действии», иначе говоря чтобы не участвовать вместе с нами в вознесении этой молитвы. Разумеется, после я спросил его: «Чем же обосновывается запретность совершенного нами действия?». Он ответил: «В спасительное руководство Посланника Аллаха (сас) не входило произнесение молитвы после намаза, а взывал он к Аллаху всегда только во время намаза».
Подобное новаторское, по сути, отношение, которое мы имеем возможность увидеть у этого человека и ему подобных людей, обусловлено вовсе не авторски выработанным мнением (иджтихадом), согласно которому возносить мольбу желательно внутри намаза, а не после таслима. Действительно, некоторые имамы взяли за основу толкование хадиса от Са'да ибн Абу Ваккаса, приводимого в сборниках аль-Бухари и ат-Тирмизи, где говорится о том, что «он научал сыновей своих этим словам (мольбам), подобно тому как учитель обучает детей письму, и говорил: "Истинно, Посланник Аллаха (сас) прибегал к ним (таким словам) после молитвы (дубурас-саляти): "Боже, я молю Тебя избавить меня от жадности! И молю Тебя избавить меня от трусости! И молю Тебя избавить меня от доживания до унизительнейшего возраста (дряхлая старость)! И молю Тебя избавить меня от испытания бренным миром! И молю Тебя избавить меня от наказания в могиле!"». Итак, эти имамы усмотрели, что фраза «дубурас-саляти» (букв.: «зад молитвы». - Примеч. пер.) имеет значение «в конце молитвы», и вынесли вердикт: «Эту мольбу он произносил в заключение молитвы непосредственно перед таслимом». Однако подавляющее большинство заняли иную позицию, усмотрев, что изначально в эту фразу вложено значение «после молитвы» ; они основывались на лингвистической аналогии и, в частности, на хадисе от Умм Салямы, приведенном Ах-мадом и Ибн Маджа, что «Пророк (сас) произносил после [совершения] утренней молитвы: "Боже, я прошу у Тебя знания полезного, надела доброго и деяния принятого!"».
Я утверждаю, что это есть новшество, но не потому, что мужчина занял одну из двух допустимых точек зрения по данному второстепенному вопросу, ибо в действительности обе позиции присущи кругу единого сплоченного исламского собрания. Но вот что действительно отвратительно и привнесено в нашу веру, так это деятельность личности, которая, выбирая одно из двух мнений, возводит свой выбор в ранг абсолютной истины, обязательной для приема всеми остальными людьми, а неприятие ее видится ему как бесспорное доказательство приверженности лжи. И тогда он встает и раскалывает общину, выказывая неприятие принятых взглядов и исключая ее членов из круга спасенного исламского сообщества. Да был ли среди праведных предков хоть один, кто позволил бы себе столь шокирующее поведение и расколол бы единство мусульман, обесчестив их взгляды, будучи движим столь ярым фанатизмом?! 

Сколько же раз в наш адрес и в адрес других мусульман, сторонников Сунны и согласия, бросались обвинения в новшествах и отступлении только потому, что мы вслед за предками считаем, что нет ничего предосудительного и греховного в том, чтобы человек специально посетил могилу и мечеть Пророка (сас)! Вывод о правомерности такого посещения вслед за ханбалитами поддержали большинство имамов, однако некоторые классифицируют это действие как батыль (беззаконие), которого необходимо избегать. Но почему?! Да просто потому, что мнение салафитского сообщества против этого! Им нет никакого дела до того, что против такой оценки высказывается все мировое сообщество мусульман, как и до того, что фундаментом для соответствующей фетвы Ибн Таймии послужила слабая (да'ыф), и более того, бессильная (вахи) с позиции языка и Закона аргументация . Несмотря на все кричащие против салафизма доводы их мнение остается «истинным», а все противостоящие ему - «ложными», просто потому что салафизм уже вынес по данному вопросу окончательное решение, пересмотру не подлежащее. По их мнению, умышленное, выделенное намерением посещение могилы Посланника Аллаха (сас) - это бид'а!

Вот так разногласие и по данному вопросу, как кинжал, распороло единство исламских рядов, выделив из них салафитов, кроме которых никто не познал истину и не следует ей, и модификаторов, отвергших истину и скитающихся во тьме заблуждений. Всматриваешься в эпоху родоначальников и недоумеваешь - но ведь никто из них не прибегал к такому оружию, чтобы расколоть духовное и братское единство мусульман!
Как-то на одном симпозиуме я внимательно слушал докладчика, раскрывавшего отличительные черты салафитского мазхаба и говорившего о виднейших личностях в истории салафизма, о салафитских идеях, отличающих их от всех прочих. В числе этих исторических лиц были упомянуты Ахмад ибн Ханбал и Ибн Таймия - мол, одним из ярчайших свидетельств, подтверждающих приверженность Ахмада салафитским взглядам, были перенесенные им страдания и мученическая смерть в защиту постулата о несотворенности Священного Корана, а особо важными показателями салафизма Ибн Таймии были его уникальные богословские взгляды, в т. ч. знаменитый вердикт о том, что произнесенная троекратно подряд, без соответствующих выжидательных периодов, формула развода должна рассматриваться как однократное ее произнесение! При обсуждении данного доклада я, в частности, сказал: «Если суждение о том, что троекратное произнесение формулы развода приравнивается к ее однократному произнесению, является отличительным признаком салафитского мазхаба, тогда это значит, что имам Ахмад ибн Ханбал салафитом, несомненно, не был, потому что именно он вынес вердикт о том, что такой [троекратный] развод считается окончательным; да и остальные три имама (основатели мазхабов. - Ред.) тоже не салафиты, так как они сошлись во мнениях о том, что такое произнесение формулы [должно рассматриваться как] троекратное. Что же касается позиции имама Ахмада, которая навлекла на него беду и которая считается признаком его салафизма, то его современник имам аш-Шафии не может считаться салафитом уже потому, что в этом вопросе его позиция была иной».
Мы знаем, что люди Сунны и согласия, как и имамы - основатели мазхабов единодушны в том, что речь Превозвышенного Аллаха не сотворена и не акцидентальна. Единственной причиной мук имама Ахмада была его совесть, не позволившая ему разбить каноническую фразу, толкуя ее части по отдельности, он опасался, что если придать постулату о несотворенности Корана какие-либо оговорки, то это может привести к возникновению неверного представления и заблуждения, за которое именно ему придется нести наказание в День Предстояния. Даже сподвижники Посланника Аллаха (сас), не говоря уже о последователях и всех остальных поколениях мусульман, различались между собой по степени набожности и предосторожности. Нельзя допустить, чтобы эта их «разноуровневость» послужила критерием для разделения на партии, сообщества и течения.
Итак, со всей очевидностью вам, уважаемый читатель, было показано, что салафия - это новый мазхаб, изобретенный и привнесенный в религию Аллаха. Его отличия созданы из набора авторских суждений и иджтихадов в доктринальных и практических вопросах, которые были отобраны из всей совокупности различных мнений и иджтихадов, некогда разработанных многими учеными из числа предшественников и лучшими представителями сторонников Сунны и согласия. Однако данный мазхаб был сконструирован отдельными людьми под влиянием их личных склонностей и предубежденности во взглядах, после чего они заявили, что здание, воздвигнутое ими из кирпичиков, избранных ими по собственным склонностям взглядов, является единственным зданием, вбирающим под свою крышу спасшееся исламское общество, двигающееся под наставничеством Писания и Сунны, и если некто склонится в пользу других вердиктов по спорным вопросам, то этого человека необходимо причислить к пропащим новаторам религии.Да что же это такое, если не самый откровенный произвол, которому нет обоснования ни в Писании, ни в Сунне, прецедента которого не случалось ни в одном из веков салафа и халафа! Позорнейшее явление перекраивания исконного вероустава Аллаха! Боже, если все это не является искажением, привнесенным в религию, тогда что же считать бид'а? в чем же еще, как не в этом, проявляется самое прямое незаконное нововведение в вероустав Аллаха?!Мы еще не приняли во внимание пагубные последствия, вызванные этим бид'а в организме мирового исламского сообщества.  

Объяснением этого мы и займемся теперь, чем и завершим последнюю часть книги.

Пагубные последствия салафизма для исламской уммы

Вредоносные последствия салафизма хорошо известны всем и весьма обширны. Я всерьез задумывался над тем, чтобы собрать в отдельной книге факты его разрушительного воздействия на религиозную, общественную и даже личную жизнь верующих; но затем я пересмотрел свое решение - из-за того что эти последствия, неизбежно возникающие по мере развития и распространения данного мазхаба и обусловленные представлением о его законности, несмотря на всю их многомерность и тяжесть, недостойны того, чтобы отдельно заострять внимание общества на их опасности и вреде.  

Этой же цели можно добиться, высветив новаторсткую суть данного мазхаба, что и было проделано нами в предыдущих частях книги. Из начальных курсов по психоаналитике мы знаем, что эгоизм (ананийа), ради осуждения которого и явился Ислам, покоится не в индивидуальном, но, по сути, в общественном сознании, особо остро проявляясь в групповой форме во время междоусобных противостояний. Ксенофобия, или, иными словами, ненависть ко всему чужому, обусловленная фанатичной привязанностью к общепринятому и личному мировоззрению и взглядам, служит доброй почвой для возделывания высокомерного национально-религиозного самолюбия, являющегося довольно опасным фактором, подводящим мировое исламское сообщество к противостоянию и конфликтам. Нет никакого другого способа для избавления от этого преступного самолюбия, кроме как полное подчинение вероуставу Аллаха и Его Закону, вкупе с постоянным неизменным очищением души, как то повелел Всепочитаемый и Всеславный Аллах, продемонстрировав [результат] на примере Своего Посланника (сас).

Выше мы изложили новаторскую сущность ярлыка, на основе которого было образовано новое исламское сообщество, и демонстрация пагубных последствий этого нововведения, наложившего глубокий отпечаток на все исламское сообщество, видится мне уместной, своевременной и весьма полезной. Но чтобы не опуститься до смакования и скрупулезного рассмотрения всего, что накопилось по данному вопросу, я ограничусь упоминанием лишь двух последствий. 

1. Разноплановые волнения, охватившие содружество мусульман в результате возникновения этой привнесенной «умельцами» беды. Смута стала расшатывать единство мусульман, упорно стремясь разрушить связующие их братские узы любви и взаимопомощи и превратить их в непримиримые противоборствующие группы. Не осталось ни одного города и селения, которые не оказались бы затронуты вспышкой этой заразы, и как следствие  все мы оказались вовлечены в выяснение отношений друг с другом, острую неприязнь и размежевание. Всякий раз, когда до моего слуха доносились добрые вести о возрождении Ислама на далеких от арабского мира территориях Европы, Америки и Азии, это пробуждало во мне надежду и радость. Одновременно с этим я узнавал, что страшная беда и смута, несомые салафизмом, уже успели прийти на новые для Ислама просторы, и радость, смешанная с болью, сопровождалась упадком духа.
В 1406/1986 г. я был в числе приглашенных Лигой исламских государств для участия в Международном культурном симпозиуме, и мне представилась возможность познакомиться с гостями, съехавшимися из Европы, Америки, Азии и Африки. Меня до глубины души шокировало то обстоятельство, что всякий раз, когда я расспрашивал кого-либо из них об успехах исламского призыва в представляемых ими странах, буквально каждый из них давал мне один и тот же ответ: «У нас единственная проблема - конфликты и истощающие нас столкновения, инициируемые руками и устами салафитской группировки...» 

Это напряжение и противостояние порой приводит к неприятным для всех мусульман последствиям. Так, несколько лет назад в одной мечети Вашингтона возник конфликт между самими мусульманами на почве межмазхабных различий; в результате американские власти были вынуждены вмешаться и закрыть мечеть, чтобы остудить напряженные отношения внутри местной мусульманской общины.
Аналогичный раздор вспыхнул в одной из парижских мечетей вначале 1980-х гг., и французская полиция была вынуждена штурмовать мечеть. Один из участников противостояния, которого внезапно охватила дурацкая ревность к соблюдению вероустава и святости мечетей, увидев, как штурмовик вошел в мечеть в обуви, накричал на полицейского, требуя выйти и снять обувь. Полицейский отвесил ему оплеуху со словами: «Да мы же и оказались здесь из-за вас, из-за вашей же дури!».
А в одном из скорбных уголков Земли община искренних в Исламе верующих защищает право жить на оккупированных землях своих предков перед лицом государства-агрессора, но и в их сторону салафитский джамаат пускает стрелы обвинения в многобожии и новшествах: дескать, они - «завсегдатаи кладбищ (кубуриййун) и молельщики святым (тавассулиййун)»! Вслед за этим вдруг выходит фетва о запрете оказания им любой помощи - как моральной, так и материальной... Лишенный всякой опоры на своих братьев по вере, один из лидеров этой страдающей, но стойко сражающейся общины сказал по поводу авторов этих фетв и обвинений: «О Аллах! Наши же братья обвиняют нас в многобожии! Хотя мы встаем перед Аллахом каждый день по пять раз и молимся Ему: "Тебе одному мы служим и Тебя одного молим о помощи!"» (1:5). Но этот призыв рассеивается и гаснет среди скучающей мировой мусульманской общественности, и никто ничем не поможет и не отзовется!
Лично я не сомневаюсь в том, что наши братьясалафиты по-разному относятся к этим скорбным, ужасающим явлениям внутренней жизни исламской уммы. И очень может быть, что и кто-то из них испытал ничуть не меньшую боль из-за подобных жестов «братской солидарности». Однако что пользы? Чем реально может помочь эта боль после придания допущенному ими нововведению законного статуса? Ведь мы прекрасно знаем, что это - факт умышленного искажения вероустава Аллаха, прецедента которому не случалось ни в эпоху салафа, ни в эпоху халафа, а единственное, к чему может привести подобное вторжение в святость неизменности религии Аллаха, - это к расколу исламской уммы на многочисленные сообщества, после чего они станут друг другу заклятыми врагами...
Полновесный ответ этой чудовищной аморальности должен нести излечение от нее, возможное только через блокирование наглухо двери, давшей ей возможность ворваться в умму. Такой дверью было покушение на единство исламского сообщества с целью вырвать из его плоти кусок и устроить на этом клочке земли замкнутое сообщество, оправдывающее себя придуманным названием, а затем поддерживать дух этого сообщества пропагандой идеи о религиозно-национальном единстве по признаку приверженности собственной истории и морали, что мы и видим сегодня в действии. Это сообщество защищает себя и свои взгляды, превратив собственное название в оружие борьбы и нанося беспощадные удары по единоверцам.Задавить этот разлад можно лишь в том случае, если удастся закрыть дверь, через которую он проник к нам извне.  

Однако «закрывание двери» вовсе не подразумевает, что эти братья непременно должны отказаться от присущих их мазхабу точек зрения, если они пришли к ним после серьезного анализа и согласны с ними. Отнюдь, базисные принципы Закона и его положения требуют от каждого мусульманина придерживаться тех точек зрения, к которым они пришли в результате корректно проведенного иджтихада; другого выбора у них нет. Лично я глубоко убежден в правомерности большого количества этих мазхабов и точек зрения, которым и стараюсь следовать и которые защищаю всеми находящимися в моем распоряжении научными доводами и аргументами. Требуется лишь самим придерживаться этих точек зрения и пропагандировать их исключительно в рамках единого исламского сообщества «Сунны и согласия»; требуется проявлять снисходительность по отношению к носителям других мнений и отличных религиозных мазхабов при условии, если спорные вопросы порождены толкованиями и допускают правомерность той или иной трактовки.

В первой и второй частях книги мы привели критерии, по которым определяется принадлежность того или иного вопроса к кругу толкуемых проблем и которые выделяют такие вопросы из бесспорных аспектов вероустава, где нет места для иджтихада. Мы узнали, что сущность данных критериев предопределена основополагающими и общепринятыми принципами понимания и толкования текстов (усулюль-фикх), и сегодня их принято называть «методикой толкования Священных текстов». Нами было приведено достаточное примеров практического применения этой методики.
Такова методология живших ранее мусульман, строго соблюдавших наставничество Писания и Сунны. Они занимались иджтихадом и дискутировали между собой по открытым для иджтихада вопросам вероус тава и его канонов либо достигая единодушия, либо оставаясь при своем мнении. Их свободная исследовательская деятельность не выводила их за рамки единого исламского сообщества, и ни одна из групп не использовала плоды своих религиозно-научных изысканий как постамент для нового исламского общества, придумав для него название и перейдя к испепеляющим сражениям со всеми прочими сторонниками Сунны и согласия, прибегнув к такфиру (обвинениям в неверии), табди'у (обвинениям в нововведениях) и ташрику (обвинениям в многобожии).
Мы снова и снова перечитываем жизнеописание наших праведных предков но не находим среди них ни одного, кто бы покусился на все это. Я умышленно использую слова «наши праведные предки», чтобы исключить из их числа многочисленные панисламистские секты, свернувшие с пути Всевышнего Аллаха, извращенно подошедшие к выполнению Его повелений и суждений и бросившие в лицо мусульман обвинения в куфре и заблуждении. Такими были, например, хариджиты и их последователи. Однако единогласное мнение уммы со всей неотвратимостью и неизменностью еще до возникновения всех этих течений свидетельствовало о том, что они выходят из повиновения принципам Закона и его основополагающим началам, его важнейшим отправным согласованным основам и канонам. Поэтому образцом для подражания эти секты не являются и их деятельность не может служить основанием для порочения сути Ислама и сомнения в благополучности веры прочих мусульман.

2. Данное незаконное новшество хорошо известно сторонникам левых взглядов. Они увидели для себя в новой группе мусульман, называвшихся салафитами, богатый материал для диалектического марксистского анализа истории и наследия.По их версии, история, в соответствии с законом материалистической диалектики, подчинена постоянной трансформации, под которой подразумевается автономное движение общества от одного этапа к другому. Так, например, вся арабская история представлена эпохой язычества, затем эпохой пророческого воздвижения, исламских завоеваний, Халифата Омеядов и т. д., т. е. как постоянное изменение от одного этапа к другому, более совершенному. Взаимосвязь и единство истории заложены в цепочке ее стадий и сменяющих друг друга событий, ценностей, тенденций. Это представление используется и как основа при анализе наследия. К наследию, согласно представлениям «левых», относятся Священный Коран, Сунна и развившиеся на их основе науки.
Однако для того чтобы это диалектическое представление могло быть применимо и к исламской истории, требуется наличие основного условия, на котором настаивают сторонники материалистической диалектики, - борьбы противоположностей внутри исторических событий. Постоянное перетекание из одной стадии в другую  результат противоречий, существование которых необходимо как условие прогресса.
Только где же в складках исламской истории скрыты эти борющиеся друг с другом противоположности - после всех мусульманских завоеваний, достигнутого спокойствия исламских социумов, а также при их взаимопомощи в беспримерном строительстве и реформах?
Исследователи марксистской материалистической диалектики приложили много усилий, чтобы обнаружить необходимые внутренние противоречия, дабы при их помощи дать нужную оценку исламской истории и подчинить ее своим материалистическим представлениям, которые, с их точки зрения, служат первым и единственным двигателем человеческой истории. Они долго искали и наконец нашли столь ценное искомое, которое может разрешить их проблему и вывести их из угла смятения, - им стал салафизм, представляющий - но только в их теориях  пучок длинных противоречий со времен возникновения Ислама и по сей день. Именно салафизм должен возбудить борьбу с мягкими снисходительными исламскими идеями - это и есть проявление неотвратимого противостояния между устаревшими и современными общественными идеями в исламском мире.
Материалисты заявили, что исламская история с самого начала вобрала в себя две противоположности, одна из которых представлена консерватизмом, косностью традиций и обрядов, передаваемых из поколения в поколение, а другая - стремлением к обновлению, к отказу от прошлого и к усовершенствованию жизни согласно человеческим чаяниям и обновляющимся нуждам. Как следствие постоянной борьбы между этими противоположностями и зародилось историческое движение и возникла исламская цивилизация. 

Потрясает тот факт, что ученые-диалектики нашли то, что искали, именно благодаря разработчикам салафитского мазхаба, что, по сути, является не чем иным, как сотрудничеством между марксистами и салафитами! Разумеется, это не было запланированным умышленным сотрудничеством, но на практике оказалось, что их усилия идеально состыковались между собой! Салафиты должны были придумать себе это название, начинку своей идеологии, и создать на его основе собственное общество, чтобы потом насильно вписать себя в качестве одного из этапов исламской истории; пропагандистам материалистической диалектики нужно было поторопиться и окрасить всю исламскую историю в цвет этого агрессивного нововведения, а после начать с пафосом и предвкушением победы втюхивать людям россказни о том, как исламская идея с выращенными ею плодами собственной цивилизации образовалась вследствие борьбы обстоятельств и противоборствующих человеческих интересов, и о том, что историческая борьба между салафитским и открытыми мазхабами была не чем иным, как неотвратимым инструментом непрестанной исторической трансформации.

Сколько же мы прочли книг, и объемных и тоненьких, сочиненных для доказательства данной фикции и придания ей импульса жизни и реальности, которые опирались на это новейшее измышление! А ведь исследователю не нужно обладать широкой эрудицией и глубоким познанием Ислама, чтобы полностью убедиться в том, что данное бид'а не имеет вообще никаких стабильных корней ни в близкой, ни в далекой истории нашей уммы и в истории исламского законотворчества. Однако, несмотря на очевидность этой истины, сообщество, разработавшее данный мазхаб, приняло активное участие в создании предпосылок для тотального обмана и в обеспечении лиц, занимающихся опровержением и перекройкой исторических фактов, возможностью исказить истину и покрыть непроницаемой тьмой ложных представлений историю мысли и даже историю исламского законотворчества перед взорами простых ничего не подозревающих людей.
Ужасным бедствием стало то, что большинство этих братьев, наделяющих себя превосходством надо всеми мусульманами, имеют резко ограниченный кругозор и иной литературы, кроме той, что соответствует стандарту салафитской мысли, вообще не читают. Иными словами, они просто заперли себя и свои мозги в ограниченном пространстве и потому ничуть не подозревают, что творят у них за спиной богохульники, используя их новаторские идеи и тезисы как часть мер, призванных исказить в общественном сознании несомые Исламом истины и представить исламскую историю в угодном для «левых» обрамлении.
Однако нигилисты не останавливаются на привлечении идей салафитов и волочащихся за ним шлейфов, но шагают дальше к использованию этого бид'а в качестве доказательства того, что Ислам не имеет объективного бытия, независимого от человеческой мысли, а является исключительно результатом человеческих идей, сформировавшихся в результате внутренней борьбы, после чего им была придана видимость религиозной святыни. И с их точки зрения нет более убедительного доказательства тому, чем наблюдаемая борьба между сторонниками салафизма, настаивающими на том, что Ислам священный и предвечный представлен исключительно в их трактовках и оценках, и всеми остальными, противостоящими им. Следовательно, обе стороны исходят из того, к чему приводит их человеческая мысль и взаимодействующие с жизнью и сменяющимися обстоятельствами человеческие предрассудки. Вот, собственно, и весь Ислам в реальности и в истории!
Единственный научный контраргумент, которым мы располагаем, сводится к тому, что данная эксплуатация и искаженная трактовка фактов подтверждает, что название «салафитский мазхаб» со всеми его опорными конструкциями и отличительными чертами является привнесенным в Ислам, искусственно прикрепленным к его прочным основам и к его глубокой уникальной истории. Как же много всяческих наносов и наслоений прилепилось к нему за всю его славную историю! Однако эти наносы и наслоения не смогли принять его окрас и слиться с ним и потому остались очевидными для всякого инородными включениями. Последние сравнимы с паразитирующими растениями, которые мы видим взбирающимися вверх по стволам крепких деревьев с густой кроной. Это еще раз доказывает, что родник настоящего вероустава пребывает в образующих его текстах, которые, как свидетельствуют доказательства, являются результатом Божественного Откровения, а не человеческий мысли, и что понимание этих текстов напрямую увязано с методологией, представленной правилами толкования Священных текстов. 

Согласие между учеными по вынесенным на основе данных текстов суждениям предопределено тем, что методология дает этим текстам очевидную оценку, не содержащую даже оттенка двусмысленности, а расхождения мнений ученых обусловлены тем, что опорная методология сама является предметом исследования и изучения знатоков арабского языка. Перед лицом этого единственного мерила понимания текстов новаторство салафитских и прочих противоречащих природе Ислама идей исчезает, и не остается никакого оправдания для метаний из одной крайности в другую. Истинно, в этом есть укрытие и неприступная цитадель для того, кто посредством свободного объективного рассудка пожелает предохраниться от болтовни и эксплуатации религии Всепочитаемого и Всеславного Аллаха в интересах бессовестных дельцов, замышляющих недоброе, зазывал безбожного материализма, диалектики и прочих горемычных скитальцев. Более того, в изложенном на этих страницах панацея даже для лиц, вовлеченных в омут идей атеистического материализма, которых вполне могла заставить пойти по ложному пути мысль о правомерности возникновения новаторского салафизма, и в результате он представился им «фактом», издревле подтверждающим наличие в истории исламской мысли идейной борьбы и якобы являющимся единственным источником несомых Исламом начал, канонов и принципов, а потому Ислам есть не что иное, как результат человеческой деятельности в пылу идейной борьбы на протяжении всей арабской и исламской истории.
О да! Цитадель для обеих сторон, крепость, берегущая жизнь, неприступная для всех иллюзорных идеологий, предохраняющая от падения в бездонную пропасть фантазмов и ложных представлений, нашла отражение на страницах первой и второй частей настоящей книги. Поэтому поразмысли объективно и совершенно непредвзято над тем, что было в них сказано.
Предрасполагает и помогает только Сам Аллах!

Заключение

Теперь мне следует вернуться назад и обратить ваше внимание на то, что я ни в одной из частей книги не ставил перед собой задачу подвергнуть критике взгляды и второстепенные идеи, которые приняты как официальные и ревностно защищаются в некоторых исламских социумах, называющих себя салафитскими. Я не намеревался ни опровергать их, ни доказывать их приемлемость, а если бы задался целью дать углубленный анализ практических положений этого мазхаба, то по многим или, по крайней мере, по некоторым вопросам просто оказался бы на стороне салафитов разумеется, только в тех случаях, когда их позиция не выходит за рамки иджтихада, который никогда не исторгнет ни одну из имеющих различные мнения сторон из круга Ислама и семьи Сунны и согласия, по милости и щедрости Всевышнего Аллаха.

Главной задачей книги является привлечение внимания общественности к тому, что преступная и предательская по отношению ко всем остальным братьям-мусульманам деятельность приверженцев салафитского мазхаба по своей сути есть тягчайшее и преступнейшее бид'а, способное ввергнуть мусульман в пучину бессмысленных гибельных междоусобных противостояний. Моей главной целью было показать, что: мазхаб этот укомплектован набором авторских мнений и иджтихадов по основам и положениям религии; самого названия «салафизм» в эпоху салафа не было; рьяная приверженность ему связана с убеждением, что только этот мазхаб и никакой другой является проявлением истины и синонимом подлинного вероубеждения, в результате чего данный мазхаб занимает место методологии, на которую, в понимании Священных текстов, опирались сподвижники Посланника Аллаха (сас) и все прочие приверженцы Сунны и согласия; в широких слоях населения распространяются утверждения о том, что только последователи данного «мазхаба могут считаться искренними верующими, которым уготовано спасение в День Суда, а все остальные заблудшие совратители и новаторы религии, и более того едва ли не многобожники... 

Вся эта ультрарадикальная пропаганда либо отвергает, либо игнорирует то, что, согласно канону данной методологии, искренний в Исламе мусульманин имеет право придерживаться того или иного толка и не быть за это обвиненным ни в искажении веры, ни в безбожии, ни в многобожии. Вот ради доказательства всего этого я и предпринял данное исследование. 

Повторю вкратце свои основные аргументы. Отличительной чертой, выделенной Пророком (сас) при описании тех, кто спасется в День Предстояния, является последовательная приверженность «тому, на чем [стояли] Посланник Аллаха (сас) и его сподвижники» и что в результате совместно выработанного решения было названо сообществом сторонников Сунны и согласия. Данное обозначение взято напрямую из высказывания Посланника Аллаха (сас), а также из множества хадисов, достигающих по достоверности уровня широкоэтапной передачи (мутаватир). Целый ряд таких хадисов был приведен в первой части книги. Отсюда отказ от этого определения и изменение его на салафитское является очевидным незаконным нововведением, в действительно новаторской сути которого нет и тени сомнения. Это переименование сродни переименованию обобщающего понятия «мусульмане», которым Аллах назвал тех Своих рабов, которые откликнулись на Его повеление и подчинились Его власти, на «магометане», как их скоропалительно обозвали христианские миссионеры с целью убедить своих современников в том, что мусульмане являются последователями лишь Мухаммада (сас) и следуют методологии или идеологии, придуманной и систематизированной лично им. Присмотритесь внимательно, и вы не обнаружите между двумя изобретенными названиями никакой разницы с позиции способствования распространению ложных представлений. 

Мы недоумеваем, обусловлены ли законность и первенство названия «салафитский» тем, что предки жили в первые три столетия от начала Ислама, или же тем, что в своей вере и практической деятельности они подчинялись власти Писания и Сунны? Если законность этой аналогии основывается на первой идее, то нужно отдавать себе отчет, что эпоха предшественников охватила и мусульман, и новаторов, и беззаконников, и безбожников, и многие толпы заблудших скитальцев. Тогда пусть все вместе эти люди служат образцом для подражания тем, кто причисляет себя к данному мазхабу, называя себя салафитами!
Если же законность [термина] основывается на второй идее, то ведь и большое количество заблудших и новаторов утверждают, что они подчиняются Писанию и Сунне, строго соблюдая заложенные в них предписания, и что те, кого мы называем сторонниками Сунны и согласия, не больше их подчиняются нормам Ислама. В такой ситуации единственным судьей, способным доказать ложность заявлений этого контингента и честность последователей Сунны и согласия, служит методология, к которой обращались за судом сподвижники Посланника Аллаха (сас), используя лишь критерии неискаженной арабской речи, а затем к ней же как к судебной инстанции после ее открытия, изучения и письменного обобщения обращались все последующие поколения мусульман. Этим судьей служит то, что мы теперь называем «принципами толкования Священных текстов» (кава'ыду тафсирин-нусус).
Отсюда стандартом, определяющим, что есть наставленность, а что - заблуждение, служит живая методология, освещающая дорогу и высвечивающая искренность верующих, придерживающихся Писания и Сунны, а также наглядно показывающая, кто на самом деле является лжецом, злоумышленником и совратителем, а вовсе не это мертвое слово [салафизм], указывающее лишь на пестроту и неоднородность религиозных убеждений последних поколений. Это означает, что любой, кто искал убежища в стезе, является мусульманином, идущим по прямому пути Всепочитаемого и Всеславного Аллаха, без оглядки на эпоху, в которой он жил, будь то века салафа или все последующие поколения халафа, тогда как всякий, кто отошел от нее, является заблудшим новатором, который может быть еще и неверующим, и не имеет никакого значения, к какой эпохе принадлежит этот человек.
Мы узнали также, что принципы данной методологии являют собой средоточие согласия имамов арабского языка и имамов Исламского Закона. Но среди составляющих методологию принципов есть и такие, которые допускают неоднозначную оценку и могут рассматриваться с разных точек зрения; поэтому вопросы веры являются произрастающими из нее канонами и выводами, в свою очередь являющими собой средоточие согласия; иными словами, отойти от них и отвергнуть их может либо заблудший модификатор, либо малообразованный человек, нуждающийся в просвещении. Другие же вопросы допускают неоднозначное толкование, и даже если между учеными Ислама возникнет расхождение, то это разногласие следует считать допустимым, и ни один из авторов некой точки зрения не вправе обвинить приверженцев иных трактовок в заблуждении и распутстве. Таково веление правящей стези и вердикт ученых и имамов из праведных предков.

Внимательно проанализировав большую часть взглядов и позиций салафитов, на основании которых они навешивают на полностью или частично не согласных с ними ярлыки «заблудшие» и «распутники», вы увидите, что все они относятся к разряду тех толковательных аспектов богословия, вокруг которых между имамами и учеными были разногласия еще задолго до возникновения салафизма; но они сумели перешагнуть через эти разногласия и найти оправдание друг для друга. Вам не удастся отыскать ни один из таких вопросов, который кто-либо из праведных предков уммы взял бы за основу для безоглядного навешивания на всех окружающих мусульман ярлыков неверия, заблуждения, многобожия и новшества. Впервые за всю историю Ислама подобное было сотворено только салафитами.
Вы легко можете догадаться о том, что служит скрытой причиной, побуждающей салафитов отождествлять свои позиции с единственно истинным толком, если узнаете, что творит с людьми единство под знаменем этого измышленного названия мазхаба, как многократно возрастает в толпе дух фанатичной приверженности этому мазхабу, возбуждая ураган эмоций от ощущения собственной уникальности и побуждая к доминированию своего эго над прочим Божьим миром. И салафиты нисколько не задумываются о том, согласуется ли такая линия поведения с принципами справедливости и объективности, - они просто отводят свои взоры от того факта, что для всех мусульман не принципы салафизма, а фундаментальные основы Ислама, методики исследования и методология иджтихада служат главным судьей и конечной инстанцией, позволяющей судить о том, в чем они обязаны быть единогласны, а в каких вопросах между ними допускаются расхождения.
Вы в состоянии увидеть эту истину во фразе, приведенной в книге одного из столпов салафизма. В ней он обрушился с безобразными обвинениями в неверии и заблуждении в адрес такого же, как он сам, мусульманина, являющегося сторонником Сунны и согласия, сочинения которого убеждают в его благополучной приверженности вере, в праведности его состояния и здравости его вероубеждения. Итак, автор книги говорит об этом мусульманине: «Яды из уст этого заблудшего заблудителя полились на салафитское вероубеждение через распространяемые им сочинения...» .  

Книга сплошь рябит подобными и еще более резкими высказываниями. Однако мы привели его слова не для того, чтобы за компанию с вами посетовать на столь явную агрессию и тяжкие обвинения, а для того лишь, чтобы обратить ваше внимание на «салафитское вероубеждение», которое в мировоззрении автора уже заняло место «исламского вероубеждения»,  его побудила выступить с обвинением в неверии и заблуждении вовсе не жажда защитить общее исламское вероубеждение, которое вполне широко для того, чтобы объять своими крылами всех придерживающихся киблы мусульман, сторонников Сунны и согласия, а исключительно желание оказать протекцию своему «салафитскому мазхабу», ставшему, судя по всему, неотделимой частью его личности.  

Вчитываешься и ясно осознаешь, что он, не стесняясь Аллаха, восстанавливает своих товарищей и братьев-единомазхабников против этого мужа, явившего нечто, рассматриваемое ими как порочащее и ослабляющее их мазхабное здание, и все это на фоне лютой ненависти и звериной злобы во имя торжества собственного эгоизма и массовой ксенофобии. Его вообще не беспокоит, что этот муж является мусульманином, приверженцем Сунны и согласия, и что он не отверг ни одного обязательного аспекта вероустава, не склонился ни к заблуждению, ни к смертному греху. Если он и занял позицию, противную салафитам, не стыкующуюся с принятой ими доктриной, то только на том основании, что затронутый им вопрос относится к разряду открытых для иджтихада и допускает более чем одну точку зрения. Но, несмотря ни на что, фанатичная приверженность мазхабу как бы говорит через брошенную фразу: «Ну и что? Разве это не ведет к ослаблению стен башни салафитского мазхаба? Значит, необходимо задавить его, объявить о том, что он заблудший и неверный, а также наслать на него силу и властей предержащих!».
Уверен, что драматичное явление, запечатленное в данной фразе, вполне отражает сущность этого бид'а во всей его многомерности и с его горькими обидными последствиями.
Я убежден, что любой, кто освободился от власти фанатичной приверженности своему мазхабу и от любви к своему «я», хорошо понимает, что Ислам, который сплачивает разрозненные сердца, объединяет разобщенные ряды и учит людей быть рабами Аллаха, братьями, сотрудничающими друг с другом в согласованных вопросах и снисходительно прощающими друг друга в случае расхождения по открытым для иджтихада проблемам, бесповоротно отвергает саму возможность раскола мирового исламского сообщества руками малочисленной группы агрессивно настроенных фанатиков, чтобы отделиться от уммы в замкнутом ареале новаторов, а затем начать вести активную пропаганду, сея плевелы раздора и ненависти между частями разделенного тела исламского сообщества, бросая в адрес мусульман беспочвенные обвинения в заблуждении и неверии.
Истинно, Ислам, который вчера сплотил враждующие племена и сделал из их братской любви и единства притчу во языцех, сегодня не может разделять единый исламский народ, возбуждать взаимную ненависть и одобрять взаимные обвинения в неверии, многобожии и заблуждении. Многие люди именем Ислама оправдывают свои эгоистические амбиции и пропагандируют собственные шовинистические идеи.
Мы не требуем от этих братьев отказаться от своих личных взглядов на второстепенные вопросы Ислама. Мы вообще не вправе желать этого! Но дело в том, что им-то самим, согласно установкам Закона, не остается ничего другого, кроме как придерживаться этих точек зрения и защищать свое индивидуальное удовлетворение этими взглядами - конечно же, при условии, что эти взгляды кажутся им самим безупречными. Мы просто напоминаем им, что они не имеют права придавать своим позициям статус истинного вероустава и считать отвергшего их безбожником, многобожником или заблудшим. Напротив, им пристало всегда помнить о том, что мусульманам позволительно иметь различающиеся точки зрения на открытые для иджтихада вопросы - разумеется, если они действительно имеют моральное право на ведение иджтихада, и только внутри круга стези, начертанной для всех. Не будет на них греха, если результаты их исследований окажутся одинаковыми или, наоборот, различными. Все эти люди будут приняты и вознаграждены Всемилостивым и Щедрым Аллахом.

Мы также напоминаем им, что само понятие иджтихада ни в коей мере не соответствует тем суждениям, что заложены в названии «салафизм» как в новейшем разработанном мазхабе, исповедующем определенные идеи и доктрину. Соответствие верным принципам иджтихада обеспечивается соблюдением тех правил и основ, на которых сошлись столпы двух школ «хадиса» и «мнения» - из числа праведных предков, да будет доволен ими Аллах, после чего эти принципы были единодушно приняты в качестве методики исследования и иджтихада и используются и по сей день.
Откликнутся ли на эту истину братья, которые непрестанно ведут борьбу с бид'а, декларируют истину и призывают людей к истине? Однако, к великому сожалению, они скитаются во мраке фанатизма и в пафосе борьбы за доминирование собственного эгоизма, без Истинного, отклонившись от Его светлой широкой дороги и свалившись во множество тех бид'а, с которыми сами же борются.
Хочется верить, что они призадумаются над изложенным на страницах этой книги и освободятся от сковавших их сердца и рассудки пагубной фанатичности и крайнего шовинизма, вернутся в лоно единого исламского народа, замостив возникшую на его организме трещину и сделав его вновь единым. И тогда они откроют свои сердца для милости, понимания и уважения ко всем составляющим этот народ прослойкам, если те входят в число сторонников Сунны и согласия и не противоречат ничему из того, что относится к непреложным постулатам вероустава.
Оптимизм - вот наша позиция по отношению к любому брату-мусульманину. 

Предрасполагает Аллах, и Он - конечная цель.